Рики Макарони и Старая Гвардия
Шрифт:
— Как будто он стал совершенно другим человеком, — говорил равенкловец об Артуре. – Я даже не знаю, что ему можно сказать.
Зато Рики староста «Равенкло» почти не донимал. Пару раз Рики видел его в коридоре, беседующего с Дорой. Она, судя по долетающим фразам, жаловалась, что стала неуютно чувствовать себя в штабе. Он же, судя по всему, не шел дальше сочувственного выслушивания.
В штабе он постоянно был занят уроками, обычно только здоровался, поэтому Рики невольно напрягся, когда однажды друг, отложив перо с его приходом, вознамерился продолжить беседу.
—
— Да, почти, — неохотно произнес Рики.
— Завтра я тоже загляну, — пообещал он.
У Рики язык чесался спросить, зачем, но он не хотел дать Дику понять, что не будет рад ему. Но, на самом деле, так и было, потому что слушать про Дору он уже устал. – Это так секретно? Может, мне уйти? – обиделся Эди.
— Нет, это не имеет отношения к Рики, а по делу. Профессор Стебль попросила меня сочинить стихотворные предисловия к нескольким параграфам ее учебника.
— Что? – потрясенно воскликнули Рики и Эди.
— Говорит, это единственный и фундаментальный труд ее жизни, и она хочет донести до будущих поколений романтику растений. А для этого нужна поэзия.
Да, профессор Стебль основательно продумала свой учебник! Рики порой сожалел, что его жизнь непохожа на книжку, в которую можно включить только радостные события и украсить приятными картинками.
Глава 17. Квиддичные страсти.
Первое время Рики ждал от завуча новостей о пропавших часах. Но тот, казалось, ничего не предпринимал. Впрочем, о поисках никто и не должен был знать. Однако, зельевар стал суровее с членами Клуба Единства на своих уроках, и Эдгар это заметил.
Рики нетрудно было объяснить хуффульпуффцу, чем недоволен Снейп.
— На самом деле, он прав, — предсказуемо согласился Эди. – Что бы мы стали делать с этой вещью, если бы она не пропала?
Об этом Рики не думал. Он считал своим долгом ее найти, но вот делать с ней ничего не собирался. Пожалуй, ее исчезновение существенно упростило ему жизнь.
Возможно, он привык, но острота конфликта друзей из-за Доры в его сознании постепенно как-то сгладилась.
История магии навевала сон.
— Интересно, когда мы начнем изучать Сам – Знаешь — Кого? – поинтересовался Рики, зевая в кулак.
— Зачем тебе?! – поразился Лео.
— Ну, это как-то ближе к действительности. Может быть, будет интереснее, — выразил надежду Рики.
— Вряд ли, — пожал плечами Лео; казалось, он глубоко потрясен проявлением у Рики энтузиазма подобного рода. – Ты собираешься идти на ЖАБА по истории магии?
— Если будет возможность, нет, — не усомнился Рики. – Она ведь нужна, если собираешься работать в Министерстве, а я туда совсем не тороплюсь.
— Недавняя история изучается на старших курсах, — произнес Лео таким тоном, словно у него камень с души свалился. – Это – исследования для курсовых, и прежде чем мы до них доберемся, придется выучить еще много всего.
После этого разговора Рики в очередной раз серьезно задумался. Старая гвардия охотилась за ним, а он ведь до сих пор очень мало знал о том, кто они такие. Разве что со
Вот только руки до них все никак не доходили. Рики диву давался как это штаб незаметно превратился в баррикаду из учебников и пергаментов. Все это, конечно, было необходимо, кроме того, к середине семестра старосты выработали систему, позволяющую быстро и легко найти нужное в этом хаосе.
А еще надвигалась судьбоносная суббота, определяющая первого победителя в квиддич в этом году. Такое важное общешкольное событие не могло не отвлекать Рики. Причем порой самым неожиданным образом. Например, Генри, неустанно тренирующий команду до поздней ночи, взял за привычку вваливаться в спальню незадолго до отбоя весь грязный и промокший. Рики старался не прислушиваться к его ссорам с сестрой в общей гостиной. Тиффани требовала, чтоб он не вздумал гладить кошку и брать ее на руки, чтобы бедное животное, чего доброго, не испачкалось. Но при этом, она не могла повлиять на Моргану, которая каждый раз радостно бросалась навстречу хозяину, урчала и терлась о его ноги.
— Не разговаривай так с Генри! Ты роняешь его авторитет, — уговаривала ее Ариадна Блекуотер.
Доводы одноклассницы постепенно убедили Тиффани. Или же просто накануне игры она предпочла держаться от напряженного братца подальше. И, тем не менее, в первый день исторической недели она умудрилась испортить имидж брата; во всяком случае, сам он считал именно так.
До обеда в тот день не произошло ровно ничего особенного. Но за столом бросалось в глаза, что Генри чем-то всерьез обеспокоен, или даже рассержен. Не понимая, с чего бы ему злиться, Рики решил, что у капитана началась квиддичная лихорадка. Он был удивлен, когда Генри начал всячески поддевать сестру.
— Ты, разумеется, выбираешь только достойные занятия? – язвительно произнес он, когда Тиффани попросила передать ей соль и, не дождавшись, посоветовала ему как следует выспаться, чем тратить время на всякую ерунду.
Позже Генри ни с того, ни с сего набросился на нее с восклицанием:
— О чем ты только думаешь?!
Почти все, кто сидел рядом, осознавали, что назревает конфликт. Наконец, флегматичная Тиффани потеряла терпение и прямо спросила брата, чего он добивается.
— А ты не знаешь? – Генри всем своим видом воплощал оскорбленное достоинство и презрение. Казалось, вопрос Тиффани наконец-то позволил ему высказать то, что он так долго держал в себе.
— Нет, — пожала плечами Тиффани.
Генри сделал такое зверское лицо, что Рики невольно начал прикидывать, способны ли Флинты за общим столом начать кидаться едой.
— Я поверить не могу, Тиффани, что ты разговаривала в коридоре с этим Джроданом! – выдал Генри.
— Не поняла, — спокойно заявила Тиффани. Но из того, как она отложила вилку, и как сузились ее зрачки, следовало, что она все-таки поняла брата, и ей это не понравилось. Рики, до которого пока не дошла суть конфликта, деликатно следил за развитием событий.