«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы
Шрифт:
Вы где живете?
Ф о г е л ь з а н г. На Мюлендамм.
О т т о. Странно, все, кто вырос в атмосфере молочного рынка, значительно превосходят остальную часть человечества. Сигару?
Угощают друг друга.
Ф о г е л ь з а н г. Не смею отказаться.
Зажигают, курят.
О т т о.
Ф о г е л ь з а н г. Совершенно согласен!
О т т о. Если быть откровенным, лейтенант, именно в этом основная слабость партии прогресса. Нам не хватает человека, который разъяснил бы наши цели людям с улицы и жителям деревень.
Ф о г е л ь з а н г. Сударь!
О т т о. Это факт. Я говорю вам о фактах.
Ф о г е л ь з а н г. Именно.
О т т о. Наши господа — опытные торговцы, дельные предприниматели, «королевские купцы» можно, пожалуй, сказать. Между прочим, если надо, верные кайзеру, но в парламенте зависимы от голосов масс: я обращаю ваше внимание на сходство ваших взглядов и наших данных.
Ф о г е л ь з а н г. Вы даете этому весьма вольное толкование, дорогой мой.
О т т о. Согласитесь, что предпринимателю вообще затруднительно правдоподобно излагать свои взгляды перед теми, кому он дает кусок хлеба. Рабочему всегда кажется, что с ним обращаются несправедливо. Ему надо доказывать, что хозяин желает ему только добра.
Ф о г е л ь з а н г. Да, трудно, трудно.
О т т о. Для такого человека, как вы, да что я говорю, для такой личности, как вы, это просто. У военного люди все принимают за чистую монету. У военных более веские аргументы.
Ф о г е л ь з а н г. Военные, господин Трайбель. Военные как собирательное понятие. В конце концов придется в это поверить.
О т т о. Что было бы в наших интересах. «В конце концов» и предпринимателю не обойтись без военных. Поднимитесь вместо нас на трибуну.
Ф о г е л ь з а н г. Я человек чести и до сего времени считал и вас таким же.
О т т о. Если бы вы и я не были людьми чести — я выразился бы более деловым языком.
Ф о г е л ь з а н г (разочарованно). А как вы хотите все это организовать?
О т т о. Организация — вот то, что нам надо!
Ф о г е л ь з а н г. Не без ведома вашего отца, коммерции советника.
О т т о. Вы создатель монархо-демократии.
Ф о г е л ь з а н г. Он дал нам средства.
О т т о. Сколько?
Ф о г е л ь з а н г. Много.
О т т о. Господин лейтенант!
Ф о г е л ь з а н г. Господин Трайбель!
О т т о (наливает ему и себе). Выпьем. За организацию!
Пьют.
Ф о г е л ь з а н г. Не без
О т т о. Я был бы последним, кто нанес бы ему удар в спину.
Ф о г е л ь з а н г. И все-таки были бы. Это вызывает у меня недоверие.
О т т о. Господин лейтенант!
Ф о г е л ь з а н г. Господин Трайбель!
О т т о (наливает ему и себе). Выпьем. За верность!
Ф о г е л ь з а н г. За верность!
О т т о. Я поговорю с ним.
Ф о г е л ь з а н г. Я должен иметь возможность положиться на вас.
О т т о. Вашу руку!
Ф о г е л ь з а н г. Издержки…
О т т о. Сколько платит мой отец?
Ф о г е л ь з а н г. Вдвое больше.
О т т о. Пусть так.
Ф о г е л ь з а н г. Но не без ведома вашего отца.
О т т о. Ваше упорство мне импонирует.
Ф о г е л ь з а н г. Верность — залог чести.
О т т о. Прекрасные слова!
Ф о г е л ь з а н г. У меня их еще много.
О т т о. Это перспективно.
Входит Т р а й б е л ь.
Вашу руку!
Т р а й б е л ь (вступая в разговор). Вы его одолели, Фогельзанг? Молодец, молодец. Да, сын мой, с ним никто не справится. Лейтенант, вас никто не повторит.
Оба смущены.
(Замечает, что крюшонница пуста. Кричит.) Мютцель! Луиза! Где крюшон? Я вот хотел поднять бокал за вашу победу, лейтенант, а все уже выпито.
Ф о г е л ь з а н г. Это не совсем так. (Нетерпеливо обращается к Отто.) Ну, говорите же, сударь!
О т т о. Да, папа, я только что подумал о соглашении с господином Фогельзангом, извините, лейтенантом Фогельзангом.
Т р а й б е л ь. Я об этом и говорю. Как вы к этому только подступились, Фогельзанг? Мой сын всегда был заядлым прогрессистом.
Ф о г е л ь з а н г. Имеются некоторые соответствия, легкая конгруэнция взглядов на мир. Выяснялись дифференциации. Детали двойной тотальности…
Т р а й б е л ь. Фогельзанг, если вы употребляете иностранные слова, значит, что-то не в порядке. Что случилось?
О т т о. Как всегда говорит мой друг Лангерханс из Кёпеника, «наше величие в идее народной армии, где каждый занимает то место, которое отведено ему в социальной структуре народной общности. Открыть дорогу деловым людям! Вот немецкий лозунг. Идея индивидуальной свободы сливается у нас с конституционной идеей в одно способное к развитию целое. Система монархическая — но мы живем — прикладная демократия!»
Т р а й б е л ь. Это наши принципы, Фогельзанг, или его? Я что-то все еще не совсем понимаю. (Многозначительно звенит в кармане мелочью.)