Родные гнездовья
Шрифт:
— Понял я, — вздохнул седой добродушный тесть, — ты соберешь там все, что растет и ползает, но ведь плыть-то надо по океану, а суденышко-то у вас...
Помор, ясно ощутив всю опасность такого путешествия, замолк, боясь разбудить приглохший панический страх в сердце жены, потерявшей отца и мать где-то там, куда отправлялись сейчас Андрей, Михаил и Никифор. Чтоб как-то помочь своему зятю, Алексей Иванович озабоченно стал искать в памяти такого помощника, который не раз и не два проделывал путь от Печоры до Новой Земли на маленьком карбасе.
— На погибель,
— Пусть едут, — зло бросила Вера. — Скитальцы несчастные... Лидка вон, — кивнула она на сестру, — хочет выскочить за Мишу и стать такой же соломенной вдовой, как и я.
— Брось ныть, Вера, — и у Колумба, поди, была жена, — поняв свою промашку, успокоил дочь исправник. — Остров Долгий, куда вы метите, кажись, по соседству с Новой Землей? — возвратился он к прерванному разговору.
— Так, Алексей Иванович, — подтвердил Михаил, видя, как расстроился и смолк Андрей после вспышки жены. — Исследовав его, мы высадимся на побережье и направимся к Вашуткиным озерам, а потом домой.
— А карбас?
— Андрей договорился в Архангельске с капитаном Ануфриевым, чтобы он доставил Никифора с карбасом и грузом в Кую.
— А встретите ли вы оленеводов на берегу? Найдете ли лодку на Вашуткиных озерах?
— Риск невелик, — поднял голову Андрей, — если даже замерзнут реки — выйдем в усинские леса с оленеводами.
— Идите, Андрей. Иди и ты с ним, Михаил, — открытия добываются неимоверным трудом. На то они и открытия, — поставил точку в трудном разговоре Алексей Иванович. — А в Куе поспрашивайте-ка вы о Митяе Кожевине — надежная подмога была бы.
Весь июль Журавский, Шпарберг и Никифор спускались по Печоре к Ледовитому океану. Погода была жаркой, сухой, и Андрей собрал и высушил сотни растений и тысячи жучков. Собрали они новую коллекцию морских раковин, взяли на анализ пробы озерной воды по мере их приближения к океану. Собираясь выйти в океан, научный груз оставили на заводе «Стелла Поларе» у проявившего интерес к открытиям Мартина Ульсена — совладельца шведской компании по переработке русского леса.
В Куе, где сделали они короткую передышку перед морским переходом, пришел к ним помор Дмитрий Кожевин. Пришел сам проситься в экспедицию. Журавский и рад был бы взять опытного лоцмана, но у него не было денег для оплаты лишнего рабочего.
— А я не за деньги к вам прошусь, — заявил Дмитрий.
— Не ради же любопытства тронетесь вы с места? — Журавский оживился, глядя на странного посетителя.
— Услуга за услугу. Я схожу с вами на острова, а вы, господин Журавский, добьетесь в Питере утверждения моего проекта, — спокойно отвечал Кожевин.
Выяснилось, что братья Кожевины давно собирали сведения об опасных мелях Поморского пролива и Печорской губы и предлагали проект установки на них судоходных знаков, способных
Журавский, любивший во всем ясность и четкость, пообещал только одно: собственноручно представить проект генералу Корпуса гидрографов Андрею Вилькицкому.
— Господи, — обрадовался Кожевин, — и о нем, и о вас слухи хороши ширятся — в надеже будем, что проект не затуркают. Побежал собираться с вами, — вскочил обрадованный помор. — А олени надобны будут, так там брат Степан кочует.
Их маленькая экспедиция пополнилась очень нужным членом. Дмитрий был отличным мореходом и знал побережье Печорского моря не хуже, чем Никифор тундру.
На острове Матвеев их ждала интересная находка: как показали исследования, остров был сложен из верхнедевонских известняков, залегающих параллельно Пай-Хою. Это служило веским подтверждением гипотезы Чернышева, так как остров лежал на широте Вайгача и, по-видимому, на той же платформе.
К концу июля, когда все острова были обследованы, Журавский приказал Кожевину держать курс на Югорский Шар, где нашел когда-то Фритьоф Нансен силурийские отложения. Там они предполагали разделиться: Дмитрий должен был гнать карбас в Кую, а Никифору с оленеводами, кочующими на Вайгаче, предстояло пройти на северную оконечность острова и собрать там геологические образцы. За три экспедиции с Журавским Никифор научился самостоятельно различать многие окаменелости и отложения. Андрей со Шпарбергом намеревались произвести топографические съемки Хайпудырской губы и выйти к Вашуткиным озерам, к месту окончания прошлогоднего маршрута.
2 августа 1905 года карбас «Тундра» подплывал к Югорскому Шару, отделявшему остров Вайгач от материка. Ничто не предвещало беды. Разве только быстрый полет гагар к берегу да непонятное томление в груди людей.
— К вечеру будем в Хабаровке! — радовался Журавский. — Там должен ждать нас капитан «Ольги» Ануфриев. Кожедуб, Ель-Микиш, — обратился Журавский к проводникам, — давайте распределим снаряжение, упакуем коллекции в ящики. Ты, Михаил, напишешь на ящиках адреса. Иван Петрович поднимет карбас на борт «Ольги» с готовым грузом, да и Митяю не надо будет возиться с упаковкой у Ульсена.
— Дело, — согласился немногословный Шпарберг.
— Поспешать надо — вишь, птичи торопятся в гнезда, — мотнул Кожевин рыжей бородой в сторону берега. — Таколи Карло из Карского моря не пугнет нас — парус-то обвис.
Карло «пугнул» на закате солнца, а к ночи задул так свирепо, что разом оборвал цепь якоря и понес карбас с людьми в клокочущий океан, с треском ломая мачты, надстройки.
— Руль! Руль помогите держать! — кричал Митяй на корме.
— Никифор! — отдавал четкую команду Журавский. — К Митяю! Михаил, отчерпывай воду!