Родовое проклятие
Шрифт:
– Сколько было осколков? – спросила.
– Что?
– Ну, на сколько частей раскололась банка?
У некоторых цыганских племен есть такой обычай: на свадьбе один из гостей нарочно разбивает глиняный кувшин, количество осколков означает длительность супружества, сколько осколков – столько лет продлится цыганский брак.
– Кто их считал!
Действительно, никто не посчитал грязных кусков стекла, оставшихся лежать в луже грибного рассола на бетонном крыльце. Цыганский брак кончился…
– Все, хватит! Поехали, поехали, – заторопил
– Ну, как там? – спросили его.
– Нормально.
Груженая «Газель», а за ней старенький «Опель» медленно развернулись и выехали на дорогу.
29
Ф-фух!
Ну, вот. Вот и вспомнила… Как-то противно все это. Хотя, возможно, только потому, что это я вспоминаю, если бы вспоминал кто-то другой, то… Господи! Да, кто – другой? Валерка? Валерка не умер тогда. Он умер только через девять лет. Сообщили – скоропостижно скончался… Я даже не была на его похоронах.
Тот доморощенный астролог из Евдаково не ошибся. Сбылось все, что он предсказал.
Мы почти не обсуждали это; а остальные – да они забыли давным-давно! Подумаешь! Жена ушла от мужа! Тоже мне – новость!
Только, в данных обстоятельствах нельзя так – в лоб… А? Надо, наверное, как-то оправдываться?
Стоп! Глаз не поднимать!
Господи, если бы еще знать в точности, в чем надо оправдываться, а в чем – нет…
Невозможно… Я так никогда ничего не скажу, так и просижу здесь, тупо разглядывая черный пол.
Но ведь никто же не объяснил!
Валентина бродила по дому, кутаясь в фуфайку. Печь только что затопили, а за ночь дом выстудило. Не мудрено – мороз под тридцать!
Я жалась к печке, безуспешно стараясь унять дрожь. Замерзла пока ехала страшно.
– Где бабки-то? – спросила.
Валентина остановилась у стола, глянула в окно, пожала плечами:
– Натуся у соседей, Авдотья – не знаю…
– А что случилось?
– Ночью чуть не подрались… Феня позвонила, – она глянула на меня, спохватилась, – ты сапоги сними, ноги к печке прислони. А сапоги я в духовку поставлю и пальто надо к печке.
Она помогла мне устроится удобнее:
– Да у тебя все вещи изнутри ледяные!
– Холодно… Долго ждала автобус, потом, пока доехали. Первое января – народ отдыхает… Думала, что промерзла насквозь.
– Ничего, – забеспокоилась Валентина, – сейчас чайку горяченького, а потом уже думать будем.
Пока я медленно отогревалась у разгоравшейся печки, Валентина звенела посудой, искала чашки, тихонько ругаясь про себя.
– Вот ведь, – неожиданно обратилась она ко мне, – живешь, крутишься, как вошь на гребешке! А там, – она подняла палец, – словно сидит какой-то гад и ухмыляется: «а, ты выкрутилась! Тогда вот так!» и нажимает чертову кнопку; и у тебя тут все уже совсем по-другому, словно картинки в калейдоскопе; и снова мучительно ищешь выход… и так без конца! – Она посмотрела на меня, – ты как думаешь?
Честно говоря, я не была готова к ее вопросу,
– Боже! Как я устала, – тихо сказала она, – когда же это кончится!
30
Некоторые люди не ждут ответов на свои вопросы: они сами отвечают на них… Я ждала долго.
Да нет же! Я не оправдываюсь, я признаю, что совершила… Только, одно с другим никак не могу состыковать… Что правильнее: отчаяние, или попытка? Просьба, или действие? Где кончается свобода выбора, а начинается – гордыня?
Ведьмы, чародеи, экстрасенсы, целители, колдуны, ведуны… Интересно, к какому виду из этого, далеко не полного списка можно причислить Раису? Ведь из них же она, из этих – запрещенных официальной Церковью мини-пророков. Это о них сказано в Откровении Иоанна, что появятся они во множестве, заполнят города и будут совершать лже-чудеса, чтобы за ними пошли; а те, кто польстится…
Когда припечет… утопающий с соломинкой… Это ведь о нас, несчастных – испуганных, непонимающих, сомневающихся, оставленных на произвол судьбы. Зато – свобода выбора!
И что впереди? Что если там – только тлен и смерть… и новые ростки из преображенной плоти… перегной, удобрение для следующих, чтобы и они…
Я знаю, знаю – достаточно зайти в любой православный Храм, где любой священник скажет: обращаться за помощью ко всевозможным сенсам – грех. Ибо все они – от лукавого. Прямая связь… Хм, возможно, у некоторых действительно прямая… Большинство же – обычные шарлатаны; деньги люди зарабатывают.
Как же меня, в таком случае, занесло на окраину города, в типовую квартирку на первом этаже, на узкий старый диван, обитый бордовым плюшем, где я сидела рядом с несколькими такими же бедолагами, надеющимися… на что? А что, если?
Пожилая женщина, полная, домашняя, в своей широкой юбке и растянутой трикотажной кофте сидела напротив, положив локти на край столешницы, и говорила глупости. Обычные глупости о том, что наступают последние времена, о людской греховности, осквернении Храмов и неверии и еще о том, что она вылечилась при помощи отрыжки. Последнее было бы забавным, если бы женщина не начала показывать сам процесс излечения. Она сосредоточилась, ее короткая полная шея раздулась, как у поющей жабы, лицо напряглось, покраснело, рот открылся и она издала звук, каким обычно сопровождается процесс переваривания несвежей, или слишком обильной пищи.
Мне удалось не рассмеяться.
Между тем женщина продолжила. Она рассказала о том, как можно совершенно самостоятельно освятить любой предмет. В частности – нательный крестик; достаточно положить его на подоконник и, закрыв глаза, молиться, до тех пор, пока в мозгу не вспыхнет серебряная вспышка, которая и есть акт освящения Божественной Силой.
– Я занимаюсь с вами один раз – этого достаточно. Очень тяжелые случаи требуют повторения встречи. Но это – большая редкость, – говорила Раиса Васильевна, так ее звали.