Рокоссовский: терновый венец славы
Шрифт:
– Вы обязаны немедленно перестроить работу и заняться своими прямыми обязанностями. В противном случае будет страдать дело.
– Хорошо, я постараюсь, но вы переговорите по этому вопросу и с командующим.
К замечаниям Рокоссовского Ватутин отнесся очень серьезно.
– Сказывается то, что я продолжительное время работал в штабах, - смущенно признался он.
– Вот и хочется ко всему приложить руку. Я это сейчас же поправлю.
В комнате командующего фронтом за чаем Рокоссовский, чтобы не обидеть Ватутина, сказал :
– В обстановке на фронте я ничего
– Если бы не близость украинской столицы, то я бы не переходил к обороне.
– Николай Федорович, дело вот в чем, - генерал армии повернулся к Ватутину.
– Пользуясь пассивностью фронта, противник собрал крупную танковую группировку и стал наносить удары то в одном месте, то в другом. На мой взгляд, ошибка ваша в том, что вы, вместо того чтобы ответить сильным контрударом, продолжали обороняться.
– Да, тут я допустил явный промах. Не хотел рисковать, и напрасно.
– Если присмотреться, то тут нет никакого риска, - Рокоссовский махнул рукой с дымящейся папиросой.
– У вас помимо отдельных танковых корпусов имеются две танковые армии, дышащие друг другу в затылок. Это же большая пробивная сила. А общевойсковые армии, а артиллерийские резервы? Да с таким количеством войск только и наступать, а не сидеть в обороне.
– На днях нанесу удар. Спасибо за совет.
Вечером Рокоссовский в присутствии Ватутина связался по ВЧ со Сталиным и доложил свои выводы об обстановке, о намеченных мерах, которые уже начали проводиться в жизнь. Он особенно акцентировал внимание на том, что Ватутин как командующий фронтом находится на своем месте и войсками руководит уверенно. Рокоссовский попросил разрешения у Сталина вернуться на Белорусский фронт.
Ватутина было трудно узнать: он подтянулся, шутил, улыбался, а на прощание Рокоссовскому сказал:
– Я много был наслышан о ваших человеческих качествах, а теперь убедился в этом и сам. Спасибо за помощь, за урок душевности, который вы мне преподнесли. Я никогда этого не забуду.
Это была их последняя встреча. В ближайшие недели войска Ватутина нанесли противнику ряд сокрушительных ударов, до основания расшатавших его оборону. Но 29 февраля 1944 года во время очередной поездки в войска генерал был тяжело ранен украинскими националистами - и 15 апреля его не стало.
Рокоссовский был потрясен этой утратой.
Глава двадцать первая 1
Светлым августовским утром 1943 года «кукурузник» приземлился на зеленый луг, который тянулся широкой полосой вдоль деревни Ловцевичи. Здесь, где-то в семидесяти километрах северо-восточнее Минска, располагался штаб партизанского отряда, куда был направлен прямо из Москвы Белозеров. С самого начала войны эта деревня входила в партизанский район, куда никогда не ступала нога фашистов. Хозяевами здесь были народные мстители - партизаны.
Вскоре его встретили трое молодых людей с автоматами на груди и повели в сторону деревни. Они с любопытством поглядывали на пришельца с Большой земли и', ведя разговор между собой на белорусском, застенчиво улыбались.
– Куда мы идем?
– спросил Белозеров,
– К командиру партизанского атрада, - ответил один из них.
– Ужо близко.
Они прошли метров двести по сосновому лесу, который кончался небольшим выступом в форме клина, а затем по полевой дороге, среди ржаного поля, направились в деревню.
– Кто здесь сеял рожь?
– спросил Белозеров, чтобы но молчать.
– Як хто? Мы сами, - ответил тот же партизан.
– Нам тожа ести трэба. Бяз хлеба не праживешь.
Освещенная солнцем земля, словно покрытая нежным золотым покрывалом, уходила на восток, где виднелся зеленый холм, отсвечивавший памятниками и крестами.
Дом, в котором жил командир отряда, был окружен деревьями и вместе с другими постройками занимал довольно-таки приличное пространство. Резные ставни были покрашены в белый цвет и резко выделялись на фоне потемневших бревен. В саду стояла пятиметровая вышка.
В одной половине дома располагался штаб отряда, а другая его часть была отведена под жилье командиру.
Когда Белозеров вошел в дом, навстречу ему из-за стола вышел широкоплечий двухметрового роста здоровяк лет пятидесяти с крупным загорелым лицом. Глядя на его роскошные усы, казалось, что ему в каждую щеку воткнули по лезвию кинжала.
– Муц Павел Андреевич, - представился мужчина и пожал Белозерову руку так, что тот чуть не присел.
– Командир здешнего партизанского отряда.
– Он жестом пригласил его сесть, а сам, заложив руки за спину, ходил по комнате.
– Мы очень рады вашему прибытию. Нам катастрофически не хватает квалифицированных кадров. Мне передали, что вы хорошо знакомы с подрывным делом.
– Да, почти месяц постигал эту науку.
– Вот и прекрасно. Теперь мы зададим фашистам перцу. А сейчас, Андрей Николаевич, вам покажут комнату, где вы будете жить. Передохните немножко с дороги и часика через два заходите ко мне. Подойдут другие начальники, и мы с вами обговорим все вопросы нашей дальнейшей работы.
В тот же день Белозеров был в штабе партизанского отряда, где собралось около десятка человек. Здесь он узнал, что Муц, бывший директор школы, ведет борьбу с фашистами с самого начала Войны. Вместе с ним партизанят и его трое сыновей. Отряд насчитывал 140 человек. Андрея познакомили с сыном бывшего помещика из Западной Белоруссии Вячеславом Жуковским.
– Это парень сорвиголова. Он будет вашим подчиненным. За ним нужен глаз да глаз.
Выяснилось, что основная задача партизанского отряда заключается в том, чтобы побольше тревожить немецкие гарнизоны, задерживать их здесь и не давать возможности перебрасывать войска на фронт. На шоссе и железной дороге Молодечно -Минск за отрядом закреплен участок Красное - Радошковичи.
– На железной дороге и на большаке, - говорил командир отряда, - у фашистов земля должна гореть под ногами. Нам подбросили достаточное количество боеприпасов, мин, другого военного имущества. Осталось дело за нами. Фронт приближается к Белоруссии, и мы обязаны помогать ее освобождению от фашистского ига.