Роковое дело

Форс Мари

– Это он подзуживал тебя поговорить со мной?

– Он боялся, что ты расстроишься, поэтому я сама вызвалась.

– Можешь сказать ему, что я не просто согласна, я очень за него рада. За вас обоих.

– Это много значит, Сэм. Я так устала прятаться. Он самый замечательный мужчина из всех и самый лучший друг.

– В точку, – поддакнула та, улыбаясь Селии, которая встала и собралась уходить. – Спасибо за пирог.

– На здоровье. Не работай так много.

Оставшись одна, Сэм с трудом подавила порыв позвонить сестрам, чтобы поделиться сенсационной новостью,

которая только что обрушилась ей на голову.

– Не мои новости – не мне говорить,– пробурчала она.

Уже когда Селия сообщала новость, Сэм поняла, что не стоило удивляться. Оглядываясь на прошлое, она вспомнила, что между отцом и преданной сиделкой всегда было что-то особенное. Их добродушное подшучивание, ласки мимоходом, которые Селия выказывала отцу, даже если он их не мог ощущать, подлинная привязанность.

Утешенная сообщением Селии, Сэм прикончила пирог и вернулась к отчету. Она дважды пробежалась по нему, прежде чем послать Фредди, который всегда проверял отчеты для нее, перед тем как она отправляла их начальству. Если он и удивлялся случайным ошибкам, странным фразам или корявым формулировкам, то никогда не говорил. Более того, всегда исправлял ошибки и возвращал без комментариев.

Может, пора ему рассказать, подумала Сэм. Дислексия накинула широкую сеть на каждый уголок ее жизни, и пока Сэм не поставили диагноз в шестом классе, она верила, что так глупа, как ее заставляли думать учителя, которые понятия не имели, что делать с ней и родителями, расстроенными ее менее чем звездными успехами в школе.

Объяснение причины уже кое-чему помогло, но каждодневная борьба, пришедшая наряду с диагнозом, временами просто выматывала.

Покончив с рапортом, Сэм наконец позволила себе погрезить о Нике. И тут словно открылись шлюзы: ее переполняли эмоции и желания, которым пришлось сопротивляться весь день. Она составила список вопросов, которые хотела пройти вместе с ним, поэтому у нее имелась веская причина вынуть визитку, врученную Ником. Это ведь будет деловой звонок? Нет ничего плохого в том, чтобы связаться ним по строго официальному поводу. Если она при этом умирает, но хочет рассказать о своем повышении и намечавшейся женитьбе отца, то, что с того?

Несколько минут она туда-сюда вертела карточку между пальцами, пока в животе не начало ужасно болеть. Думая о деле и только о деле, Сэм набрала сотовый Ника.

Он ответил заспанным голосом.

– О, Боже, я тебя разбудила?

– Нет, нет. – Широкий зевок разоблачил его. – Я надеялся, что ты позвонишь.

Решив придерживаться строго дела, Сэм заявила:

– У меня несколько вопросов. По делу.

– Аа.

Она поморщилась, услышав прозвучавшее в единственном возгласе разочарование.

– Голос у тебя… ну не знаю… звучит как-то паршиво, что ли.

– День был паршивый, не считая самого начала с тобой.

Не говоря много, он умудрился сказать все. И Сэм знала: по телефону признаться, что ей нужно, не получится.

– Ты дома?

– Угу.

– Не возражаешь, если я заскочу? Только на минуту?

– А ты дома?

–

В данный момент.

– Ты просто собираешься «заскочить» через весь Арлингтон? И только на минуту?

– Мне нужно с тобой поговорить, Ник. Мне нужно… черт, я даже толком не знаю, что мне нужно.

– Приезжай, я буду ждать. И... милая? Ты никогда, слышишь, никогда не должна спрашивать. Поняла?

Она растеклась в слезливую сбитую с толку лужицу, смеси из потребности и желания.

– Да, – умудрилась выдавить Сэм. – Я буду. Скоро.

***

Сердце кувыркалось в груди. Сэм достала пистолет, значок и наручники. Причесалась, оделась за несколько минут и направилась к лестнице сообщить отцу, что собирается немного прогуляться. Селия сказала ей, что тот уже спит.

– Он сегодня вечером особенно устал. – Она помогла Сэм надеть пальто. – Будь осторожна, ладно?

– Всегда осторожна. – Поддавшись порыву, по дороге к входной двери Сэм наклонилась и поцеловала Селию в щеку. – Увидимся.

Ник включил для нее внешний свет. Казалось, простая вещь, но вызвала такое сильное чувство, словно вернулась домой, что Сэм еще несколько минут сидела, напоминая себе, зачем она здесь. А зачем – нет.

– Дело не в тебе, – шептала она. – Не сейчас. А дело в том, чтобы свершилось возмездие для Джона О’Коннора. И ничего больше.

Однако когда Ник открыл дверь, выглядя таким… ну… потерянным – лучшее слово, которое она смогла подобрать, все стало неважным, кроме него.

– Ник.

Закрыв за собой дверь, она сбросила пальто на пол и потянулась к нему.

Так они стояли, обнявшись, прогоняя уютом холод, который Сэм принесла с собой.

Подняв руки к его лицу, она взглянула на Ника.

– Что с тобой?

Пожав плечами, он ответил.

– Все. – Прислонил лоб к ее лбу. – То я планировал каждую минуту дня, а теперь не знаю, что, черт возьми, делать с самим собой. И это дает слишком много времени для размышлений.

Даже после того, что узнала сегодня о Джоне О’Конноре, Сэм все еще могла чувствовать боль Ника от потери друга и босса. После его хладнокровного, отточенного поведения видеть его растрепанным в старой футболке с эмблемой Гарварда и поношенных спортивных брюках было странно. В какой-то момент этого долгого дня шок, очевидно, ушел, уступив место неприкрытому горю.

– Я рад, что ты пришла. – Он прижал ее к закрытой двери. – Я о тебе беспокоился. Это дерьмо в газете…

– Мы справляемся.

– Мне не по душе мысль, что тебе угрожают.

Он легко погладил ее щеку, отчего сердце у Сэм дрогнуло. Потом наклонился, обдав ее ароматом пряности и мыла.

– Ник, подожди…

Его рот твердо и настойчиво прижался к ее губам, лишив легкие воздуха и расплавив позвоночник. Если бы Ник не держал Сэм своим телом, она бы соскользнула на пол. Каким-то образом в ходе его маневров ее ноги оказались у него на бедрах, руками он обхватил ее груди, а языки сплелись – и все за каких-то полминуты.