Роковые поцелуи
Шрифт:
– Выпорет тебя? Он это делает? – спросила Элеонора, мысленно ругая себя за то, что заставляет слугу говорить.
– Н-нет, – ответил Жан-Батист. – Пока еще нет. Хотя, бывает, орет. Иногда. Когда злится… – Юноша кивнул, а Элеонора улыбнулась и сказала:
– Ну, спасибо тебе за лошадь. Я не знаю, сколько пересудов это остановит, но ты оказался таким внимательным. А сейчас тебе лучше вернуться в замок, пока твой хозяин не обнаружил, что ты не подчинился ему, а то, я полагаю, он тоже будет пребывать в подходящем настроении для
Слуга поклонился и начал своего рода спотыкающейся рысцой спускаться с холма.
– И держись подальше от крестьян, которые так щедро угощают вином! – крикнула Элеонора ему вслед. Жан-Батист доброжелательно помахал в ответ и продолжил свой путь к замку. Элеонора сложила руки на груди и прислонилась к стволу дуба, глядя на лошадь.
– Я бы и сама хотела иметь с собой несколько бутылок этого крестьянского вина, – тихо сказала она мерину. Тот потряс головой из стороны в сторону, звеня уздечкой. – Ты прав. Напиваться из-за Ахилла – плохая идея.
Она подумала о его искусных руках, прекрасном дьявольском лице, великолепном дьявольском теле и его…
– Напиваться из-за Ахилла – очень плохая идея. – Элеонора опустила руки, одернула юбки, пытаясь привести в порядок кринолин.
«Перестань думать о том, что случилось в гроте!» – выругала себя Элеонора. Она подошла к лошади и, используя как опору нижнюю ветку, взобралась на нее.
– Я не должна терять голову. Я не могу уступить ему. – Элеонора пришпорила лошадь, направляясь к замку Дюпейре. – Я не могу уступить… сыну дьявола, платящему за молитвы!
Сын дьявола, чьи черные глаза разрушили ее точно так же, как она сломала кресло в гроте. Сын дьявола, который показал ей рай и мир, что могли находиться в нем.
– Нет, не думай об этом. Думай… Я не могу уступить ему. Я не могу уступить его губам, его глазам… Я не могу уступить себе…
Глава 11
Приближаясь к конюшням, Элеонора слышала отдаленные крики, доносимые ветром. Когда она подъехала, то увидела возле лошадиных стойл суетливо носящихся туда-сюда конюхов в грязных ливреях. Она застонала. Никаких желаний. Единственное, чего она хотела, так это слезть с лошади, добраться до своей комнаты и закрыть за собой дверь.
– Поосторожней там! – сказал грубый голос, когда в затемненных воротах конюшни появился семенящий конюх, ведущий двух лошадей к ожидавшей карете.
Другой экипаж стоял рядом, нетерпеливый кучер стучал ручкой кнута по сиденью, чтобы привлечь внимание.
– Сюда, эй вы, грязные мошенники! Приведите мне лошадей.
– Осторожно! – крикнула Элеонора и ухитрилась придержать своего мерина перед конюхом с двумя прекрасными белыми лошадьми, которых тот вел к еще одной карете.
Рядом молодой помощник конюха пытался удержать от скачков разгорячившуюся лошадь.
– Что происходит? – закричала ему, перекрывая шум, Элеонора.
Он быстро кивнул и усмехнулся.
– Это
– Война? – эхом отозвалась Элеонора, обводя взглядом суетящуюся толпу вокруг себя. В дальнем углу она увидела Ахилла, спокойно сидящего верхом на Широне.
Она вспыхнула и отвернулась, ледяные иголочки паники запрыгали у нее по коже. Разве он собирается уехать? Нет, нет, не сейчас!
Флери, аристократ, чей флирт она нашла отвратительным, пробирался сквозь толпу, расчищая себе путь ездовым хлыстом.
– Эй, ты там, – крикнул он мальчишке. – Я хочу эту лошадь сейчас. Приведи ее туда. – Помощник конюха потянул поводья, уже раз напуганное животное вдруг стало сопротивляться движению. – Сейчас, сопляк! Назначенные в войска не ждут копающихся на конюшнях. Армия уже марширует по Баварии.
Он вырвал поводья из рук паренька и кивнул головой, отдавая приказания помочь ему оседлать лошадь. Через несколько секунд он был на уровне глаз Элеоноры.
– Мадам графиня, – сказал он, приветствуя ее кивком, и натянул поводья, чтобы удержать готовую ускакать лошадь.
Элеонора кивнула Флери, но ее глаза смотрели на Ахилла, проезжавшего мимо аристократа, темное море спокойствия в эпицентре бури, поднявшейся вокруг нее. Ахилл казался безразличным к ее присутствию.
– Служба зовет, мада, – сказал Флери. – Жаль. Дюпейре поведал, что ваше приданое стоит четыреста тысяч луидоров. Приз, достойный победы. – Его оценивающий взгляд бегал вверх-вниз по ее телу. – И формы стоят того. Но кто знает, что я получу и приручу, когда мы захватим матушку Австрию.
– Попробуйте Вену, Флери, – бросила с отвращением Элеонора. – Полагаю, там научитесь хоть каким-нибудь манерам.
Его губы презрительно скривились.
– Если бы у меня было время, мадам, я бы получил удовольствие, заставив вас сожалеть, что вы приехали во Францию. – Его лошадь вдруг рванулась и понеслась вперед. Флери все свое внимание отдал тому, чтобы управлять ею.
«Вы опоздали, Флери, – сказала Элеонора самой себе. – Я уже сожалею об этом».
Боковым зрением она уловила что-то темное и повернулась посмотреть на Ахилла, находящегося на расстоянии лошадиного корпуса и державшего хлыст так, словно он только что им воспользовался.
Помощник конюха подбежал к ней, и Элеонора заставила себя улыбнуться. Она спрыгнула с лошади и обнаружила, что ее ноги дрожат и ей трудно стоять. Мальчик успокоил ее понимающим кивком.
– Перестаньте ухмыляться, – сказала Элеонора Ахиллу с дрожащей улыбкой. – Я не пьяна.
Сзади ее подтолкнула лошадь, и Элеонора отпрыгнула, чтобы не попасть под копыта. Она пошатнулась и ухватилась за седло мерина.
– Как скажете, мадам.
– Ах, как бы я хотела, чтобы так и было, – тихо сказала Элеонора, глядя на широкие ворота конюшен. Ахилл уже исчез в их темноте.