Роман-газета для юношества, 1989, №3-4
Шрифт:
— Эй, мальтшик! — окликнул его Рольф и протянул бутерброд. — Битте. Ты откуда, из какой город?
— Из Ленинграда.
— Из Петербург, — строго поправил его Рольф.
— Да. Ленинград — очень красивый город. Очень.
— Пуф. Какой упрямый. Но ты мне нравишься. — Рольф выпил, пожевал бутерброд. Воскликнул: — Черт забери, мы ведь еще не выпили с тобой на дружба! Вот… — Он налил с полстакана водки: — Пей.
— Я не могу.
— Пуф! Все русские пьют водка. Пей! Гуго, помоги.
Шевеля могучими челюстями, Гуго подошел к Володе, схватил
— Гут, — сказал Рольф. — О, мейне штадт тоже очень красив.
Немец вынул из кармана кителя пухлую записную книжечку. Раскрыл. Это оказался маленький карманный альбом. Замелькали фотографии: угрюмый, со шпилем, как штык, замок; кирха над озером. Голова у Володи закружилась. Володя поглядел в лицо Рольфа, и оно теперь не показалось жестоким и… «гиенистым».
— Мейне хаус, — дрогнувшим голосом сказал Рольф. — Мейне либе фрау. — Он поцеловал фотографию. — Дотшка. Тебе сколько?
— Мне лет? Пятнадцать… скоро будет. — Володя разглядывал фотографию смуглой, с очень светлыми волосами девочки. — Красивая.
— Йа. Ей четырнадцать год. — Рольф отобрал у Володи альбомчик и воскликнул: — О, мой штадт!
— Моя бабушка там родилась, — вдруг сказал Володя.
— Дайне гроссмуттер? — удивленно спросил Рольф. — Вас?!
— Кислый квас, — засмеялся Володя.
Голова кружилась все больше. Рольф будто наклонялся то в одну, то в другую сторону. Володя, улыбаясь, глядел на него. И не было никакого страха.
— Дед мой ее привез. — Язык плохо слушался его. — А жила она… в местечке Цвайбрудеркруг.
— Черт забери! — воскликнул Рольф. — Этому трудно поверить, но такой рыбацкий поселок есть около моего города. О, в твой жила течет немецкий кровь?!
— Совсем немного, — пробормотал Володя.
Его вдруг всего передернуло от брезгливости.
— Всего одна четверть.
Сердце сжалось… Что-то сейчас делается в Ленинграде? Где отец? Что с мамой? А он-то, он! Сидит с фашистом, пьет… разболтался! Немец о чем-то говорил, тормошил его, заглядывал в Володино лицо своими выпуклыми водянистыми глазами.
— О, немецкий кровь: отшень гут, отшень штарк, гм, сильно! Одна капля немецкий кровь, что бочка славянский! Вот что, я забирайт тебя. Йа. Ты мне будешь помогайт в Петербург. Йа? Показывайт город. А потом я увезу тебя в свой город. Запомни мой адрес: Адальбертштрассе, нумер драй унд цванциг. Йа?
— Вам не взять Ленинград, — сказал Володя.
— Возьмем. И разрушим. — Рольф нахмурился, — В крошка. Йа?
— Пет, — проговорил Володя, пытаясь подняться.
— Гуго. Эй, Курт, Карл. Пускай мальтчишка скажет «да».
— Нет, — пробормотал Володя. Какой у Рольфа страшный взгляд. Гиена!
Володя вскочил, кинулся прочь, но кто-то подставил ему ножку, и Володя растянулся на траве. Его схватили молча и зло. Мерзко усмехаясь, Гуго неторопливо засучил рукава, косолапо подошел, навис над Володей. Схватил его за волосы и вдавил лицом в землю, проревел:
— Битте
В рот Володе набилась земля, он задыхался.
— Маленький пьяниц, — сказал Рольф, — Альзо штейт ауф!
…Дома дед Иван дал Володе ковшик кипяченой воды с марганцовкой. Ему стало легче. Хмуря лохматые седые брови, дед Иван отвел мальчика в комнату и уложил на кровать. Закутал одеялом. Володю знобило. Вроде бы как удаляясь, затихала канонада, неужели наши все отступают? Подмога, когда придет подмога?! В соседней комнате скрипел половицами Рольф, ходили и бегали под окнами жандармы. Рыкнул двигатель автомобиля, потом другой… Куда-то отправились. Куда? Зачем? Как болит голова… Как они набросились на него, подлые шакалы! Володя приподнялся, прислушался. Стреляют еще! Вот ударили автоматные очереди, гулко забухали винтовки.
Прошла неделя. Как Володя ни напрягал слух — со стороны города больше не доносилось ни выстрелов, ни взрывов: не пришла подмога. «Кончено там все, Вовка, — сказал дед Иван. И зло, отчаянно плюнул. — Побили там наших. И попер фашист на Ленинград». — «Неужели?..» — начал Володя, и все в его душе заледенело. «Ты что, Вова, — зашептал дед. — Город не отдадут, нет! Ты что?!»
— Ива-ан! — позвал тут со двора Рольф, и, горбясь, дед вышел из комнаты. Володя пошел следом, остановился на крыльце. Рольф говорил деду: «Быстро делать нах сеновал скамейк, йа?.. и столы. Быстро делать, ферштеен?»
— Не умею я делать скамейки, — сказал дед Иван. — И столы.
Рольф взмахнул палкой и что было силы ударил его по голове. Дед качнулся, схватился за голову ладонями. Володя бросился к нему, прижался, обхватил руками. Рольф опять поднял палку. Володя зажмурился и еще крепче прижался к деду.
— Поди, Вовка, за инструментом, — сказал дед. — Тьфу!
Чем же все-таки занимаются Рольф и его люди, думал Володя. Время от времени, чаще под вечер, когда солнце уже клонилось к горизонту, вся команда, за исключением двух часовых да повара, уезжала. Молчаливые, с карабинами в руках, солдаты-жандармы лезли в кузова тяжелых «бюссингов», забирали с собой два ручных пулемета, по десятку лопат грузили в каждую машину. Зачем? Что и где они копают? Что ищут?
— Мальтшик, вашен, вашен, — звал его повар Отто, низенький, худощавый, с усами, закрученными колечками на кончиках, мужчина. Он устраивался на крыльце и пиликал на губной гармошке, а Володя таскал из колодца воду и мыл, скреб, драил котлы из-под каши и горохового супа. И все размышлял: ну как бы навредить фашистам?..
Ночью он перебирался на кровать к деду, и они шепотом советовались — что предпринять? Как поступить? Надо удирать, но как? Со двора — ни на шаг. Чуть подойдешь к забору, часовой уже окликает и щелкает затвором… Наган! Наган есть у деда Ивана. Но что можно сделать с одним наганом против такой банды? И, прислушиваясь к шагам часового, Володя мечтал, как все же придет, примчится подмога, и уж тогда и они с дедом Иваном не оплошают! С этими мыслями надежды он и засыпал.