Роман роялиста времен революции :
Шрифт:
"Я жива, любезный виконтъ; но живъ ли тотъ, котораго вы любили, живъ ли мой Анри? Живъ ли онъ? Во Франціи говорятъ, что онъ въ Швейцаріи, въ Швейцаріи говорятъ, что онъ или въ Германіи, или во Франціи.
"Нкоторые изъ уцлвшихъ несчастныхъ говорятъ, что онъ былъ убитъ въ ихъ рядахъ при выход изъ Ліона, другіе разсказываютъ, что у него была оторвана нога; есть и такіе, которые говорятъ съ таинственнымъ видомъ, что имъ извстна та точка на земномъ шар, гд онъ находится, но что они не желаютъ ее открыть.
"Однимъ словомъ, милйшій виконтъ, съ 9 октября, когда я видла его въ послдній разъ, я не имю отъ него
"Несмотря на ужасное состояніе, въ какое меня приводитъ эта неизвстность, я покойна, покойна настолько, насколько это возможно для того, кто былъ зрителемъ столькихъ преступленій и ужасовъ".
Бываютъ дйствительно минуты покоя. Но это минуты покоя-отчаянья.
Когда она не говорила о Анри, m-me Вирье говорила только о тхъ, кто его любилъ, о тхъ, кого онъ такъ любилъ.
"Разъ Анри не въ состояніи былъ спасти несчастныхъ ліонцевъ отъ тираніи, которая ихъ давила, не могъ избавить ихъ отъ тхъ потоковъ крови, которые текутъ, я молю васъ о вашемъ сочувствіи, — продолжаетъ она, — къ жертвамъ, уцлвшимъ отъ рзни. Если вамъ случится встртить людей, служившихъ въ Croix-Rousse, они, безъ сомннія, достойны вашего уваженія. Это самые достойнйшіе изъ ліонцевъ. Это былъ пунктъ, подвергавшійся боле всего нападенію, лучше всего защищавшійся; однимъ словомъ, Анри все время не покидалъ его, тамъ онъ служилъ сперва солдатомъ, потомъ генераломъ, даже когда не имлъ этого званія.
"Пусть же эти несчастные молодые люди, если вамъ случится съ ними встртиться, найдутъ въ васъ покровителя и отца…
"Однимъ словомъ, все то, чмъ былъ бы для нихъ Анри"…
. . . . . . . . . . . . . . . . .
И письмо, полное дивнаго смиренія, кончалось словами:
"Я не видала моего сына семь мсяцевъ, но я знаю, что онъ живъ".
Дйствительно, онъ былъ живъ, бдный ребенокъ. И уже говорилъ какъ его передавали изъ рукъ въ руки, какъ старый слуга виконта дю-Бушажъ передалъ торговцу сукномъ въ Гренобл, Рюбишону.
Нельзя представить себ боле нжнаго ухода, чмъ былъ уходъ за этимъ маленькимъ неизвстнымъ ребенкомъ. И подивитесь, что никто не разспрашивалъ Аймона о его происхожденіи. Знали, что онъ брошенъ. Вс удовлетворялись этимъ, за исключеніемъ старика-отца Рюбишона, который отъ старости лтъ не отдавалъ себ отчета въ событіяхъ и недоумвалъ, откуда взялся "маленькій Симонъ".
И старикъ, для удовлетворенія своего любопытства, ршилъ обратиться съ своими безконечными разспросами прямо къ маленькому Симону.
Но ребенокъ прекрасно сбивалъ съ толку своего собесдника и даже до того сбилъ его, что старикъ ршилъ, что маленькій Симонъ принадлежитъ къ его семь, но при такихъ условіяхъ, о которыхъ не ршаются ему сказать.
Мене рискованно было мнніе супруговъ Рюбишонъ. Они были убждены, что Аймонъ сирота и собирались его усыновить, такъ какъ не имли своихъ дтей. Они уже заглядывали въ его будущее. Жена прочила его въ негоціанты, мужъ — въ инженеры.
Но ихъ милосердію было потрудне бороться съ любопытствомъ чужихъ, чмъ съ любопытствомъ старика-отца. Скоро разнесся слухъ, что Рюбишоны скрываютъ у себя аристократа, и пришлось имъ ршиться на эмиграцію.
Однажды магазинъ этихъ почтенныхъ людей на улиц Гренобль не открылся утромъ.
Перебрались уже за швейцарскую границу, какъ вдругъ Аймону показалось, что настала минута, — я уже говорилъ, что
Добрйшая Рюбишонъ вздумала его за что-то выбранитъ, на это маленькій Симонъ ей отвтилъ внезапно, "что у него есть теперь своя мама, чтобы бранить его и что маму эту зовутъ графинею де-Вирье…".
Веливо было удивленіе, а также огорченіе супруговъ Рюбишонъ, они разомъ лишались того, что было ихъ утшеніемъ на старости дней, того, что они считали себ наградою за ихъ доброе дло.
Тмъ не мене, съ этой минуты, не думая о себ, они задались мыслью разыскать мать ихъ пріемыша.
Во всхъ городахъ, гд они знали, что были эмигранты, они справлялись о графин де-Вирье… Наконецъ, они прибыли въ Лозаннъ… и вручили ей сына.
Семь мсяцевъ она его не видала! Семь вковъ для ея сердца, для ея вображенія, для ея нжности.
Тмъ не мене не все было для нея потеряно разъ, что Аймонъ былъ ей возвращенъ…
M-me де-Вирье не знала, какъ выразить ей свою благодарность спасителямъ ея сына, они же оба были проникнуты восхищеніемъ къ этой молодой еще женщин, столь прекрасной, безропотно пережившей вс эти ужасныя катастрофы. Въ особенности же они были удручены ея горемъ вдовы въ жен, у которой мужъ, быть можетъ, былъ еще живъ. Для Рюбишона, какъ для всхъ жителей Гренобля, имя Вирье было хорошо знакомо — оно было отголоскомъ рыцарства. Вотъ отчего, спасши Айнона, онъ предложилъ m-me Вирье, что примется за поиски его отца.
Для него это было легче, чмъ для всякаго другого, потому что у него сохранились съ Ліономъ многочисленныя торговыя сношенія.
M-me де-Вирье приняла предложеніе, сдланное ей отъ добраго сердца.
Но какъ напасть на чей бы то ни было слдъ въ этихъ болотахъ крови, подъ этими развалинами, во что превратился Ліонъ?
Декретъ Конвента, данный по предложенію Баррера, обязывалъ Кутона раззорить городъ до основанія.
Чудовище, изъ страха за свою голову, сейчасъ же отвтило Комитету общественнаго благополучія, что если стны еще существуютъ, то онъ отвчаетъ, что злоди, когда-то защищавшіе ихъ, или взяты или перебиты…
"… Врядъ ли уцлло изъ нихъ десять человкъ; даже Вирье и Преси и т погибли…" [90] .
Это сообщеніе противорчило донесенію Жавога, которое, однако, подтверждалось рапортами Шато Нёфъ Рандонъ, де-Мегре, де-Ла-Портъ; вс они утверждали, что Вирье былъ взятъ живымъ [91] .
Вс эти противорчія весьма смущали Рюбишона, разв не могло быть съ Вирье того же, что было съ Преси; про него говорили, что онъ убитъ, въ то время какъ его друзья знали, что онъ спасенъ и скрывается въ горахъ Фореза?
90
Письмо 12 окт. 1793 г., см. Гильонъ, M'emoires, т. II, стр. 282.
91
Рапортъ Конвенту 9 октября 1792 г. Дюбуа-Крансе и Готье въ своихъ рапортахъ отъ 10 окт. доносятъ, что Вирье взятъ въ плнъ (см. Гильонъ. Мемуары, т. II, стр. 233).