Ромейский Квест

Соколов Лев Александрович

– Таки дорогой мой Ервандик, - Послышался меланхоличный голос из противоположной лавки с другой стороны улицы. Из-под навеса там вылез человек со скорбным взглядом и двумя длинными витыми клоками волос у ушей.
– Заметь, что я как честный торговец словом не обмолвился твоим уважаемым покупателям, сколь часто тебя, доверчивого, обманывают поставщики. И почти всегда это случается, когда покупатели здесь проездом. Но раз уж они сами это заметили...
– не хотят ли благородные господа зайти в мою лавку? Старый Моше таки чтит закон, и у

него все без обману.

– Уйди Моше, не отнимай у моих детей хлеб!
– Возмутился лавочник.
– В такой деликатный момент, чтоб тебе малость помолчать!

– Чтоб и не помолчать? Если уважаемые господа уже поняли, что я продаю костяные гребни и разные шкатулки? Не хотите ли, уважаемые купить для своего меча деревянный ларец?

– Что ты пристал к уважаемым покупателям, Моше? Разве ты не видишь, что благородному господину нужны ножны?

– Нет, ну как тебе не стыдно?
– Возвысил суровый голос Парфений.
– Обманывать средь бела дня? Или ты не боишься, что я - как священник - пойду в твою церковь, и устрою тебе наказание?!

– Клянусь, - я сам стал жертвой обмана, святой отец!
– Приложил руки к груди лавочник.
– А церковного наказания я не боюсь, ибо вы священник ромейского обряду, а я из другой церкви.

– Вот рядом со мной и священник по обряду латинскому, - указал На Окассия Парфений.

– Я и не латинянин. Я из армян. Наших церквей в этом городе нет. И я честный торговец!

– Похоже, - Вашего гнева он не боится, святые отцы.
– Качнул головой Федор, разминая шею, и поворачиваясь к лавочнику.
– Придется по старинке, - намять бока.

– Наподдай ему хорошенько, - благословил, сурово сжав губы Парфений.
– Он из армян, а значит - еретик-монофизит.61

– А, ты еще и подлый монофизит, что бы там это не значило...
– Федор стукнул костяшками в ладонь.
– Ну сейчас я тебе за все навешу.

– Ервандик, я буду за тебя скорбеть - донеслось с противоположной лавки.

– Что за беспредел?!
– Взвыл лавочник, отступая за прилавком! Эй стража! Воры!

– Щас, получишь и за воров, - пообещал Федор, легко перескочив за прилавок, привычно намечая точку на пузе лавочника, куда мгновением позже прилетит его кулак.

Лавочник сжался, предчувствуя неотвратимое.

– Оставь моего папу, бандюга!
– Крикнул звонкий голосок.

Федор повернулся. Из дверного проема, ведущего в дом показался мальчик, лет восьми-десяти. Черноволосый, черноглазый, он был до того хорошенький, что стиснутые в руках ножницы смотрелись почти комично. Но импровизированное оружие свое он держал крепко, и смотрел храбро. Федор подумал и опустил кулак.

– Сына благодари...
– Буркнул Федор лавочнику.
– Спас твою рожу, а то бы я её раскрасил в цвет. Значит так. Ножны куплю за четверть твоей цены.

– Ой, четверть! Да в них одной латуни на...

– За пятерню.
– Сжимая кулак поправился Федор.

– Хорошо, за пятерню, - поглядев на костяшки Федора, согласился лавочник.
–

Только чтоб уважить благородного господина.

– Папа, - зови квартальную стражу!
– Крикнул мальчик.

– Да-да, - зови, - ехидно улыбнулся лавочнику Окассий.

– Цыть, сынок!
– Прикрикнул лавочник.
– Или у тебя нет моего ума? Все нормально, мы просто спорим за цену. Это нормальный рыночный процесс. Что ты стоишь? Где инструменты? Разве ты не видишь, что благородный господин ждет, пока ты подгонишь его ножны?

– Ервандик, я радуюсь за твое здоровье!
– Донеслось с улицы.

Федор вышел обратно через прилавок. Мальчик недоуменно пожал плечами, выложил инструменты, подтащил высокий стул, и уместился вместе с ножнами на прилавке.

– Совсем не в меня, - пожаловался компаньонам лавочник, - руки умелые, а к торговле не прилежает. Чуть что - в драку. Видно, пошел в покойную жену. У неё в дальней родне были воины, мне на горе... Не соблаговолите дать свой меч на примерку, господин?

Федор вытащил меч, положил на прилавок. Малец, восхищенно полыхнув глазами, взял оружие, быстро примерил. Пилой опилил деревянные плашки заготовки ножен, обернул в кожу, и начал аккуратно зашивать основу.

– Значит, душа к торговле у тебя не лежит, малец?
– Спросил Федор, усевшись на прилавок.

– Нет господин, - споро работая иглой, кивнул маленький работник.

– Может быть, хочешь стать воином?
– Спросил Федор.

– Хочу!
– Полыхнул глазами мальчонка.

– Молодец, парень!
– Хлопнул кулаком по прилавку Федор.
– Правда! Бросай это подлое торгашье дело. Мужчину должен кормить настоящий труд; - плуг или меч. Как подрастешь, - отправляйся в Романию. У василевса в войске служит много смелых армян. Чем черт не шутит, может ты даже сам станешь императором.

Владелец лавки хотел что-то протестующе гукнуть, но глянув на раздурившегося Федора почел за лучшее проглотить слова, и только скорбно засопел.

– Разве может простой человек стать императором?!
– Малец даже на секунду перестал класть стежки на кожу.

– Может, парень.
– Кивнул Федор.
– В Римской Империи - может. Это ведь не край убогих дикарей, вроде Британии или Франкии. В Романии тебя судят по твоим достоинствам, а не по крови и древности замшелого рода. Бывали в Риме императоры и из простых солдат, и из крестьян. А знаменитый ромейский император Иоанн Цхимисхий, как и ты - по крови был армянином.

– Он был похож на меня?!
– Удивленно и радостно спросил малец.

– Ну...
– Федор замялся: в романских песнях пелось, что император Иоанн был голубоглазым и рыжебородым; он происходил из древнего армянского рода, и видно уберегся от того, что пришлые темные тюрки начали покорять и вливать в армян свою кровь. Сбивать мальцу настрой, однако, не хотелось.
– Как две капли воды!
– Решительно кивнул Федор.