Роскошная изнанка

Шарапов Валерий

– Задницу дали умостить – вот и захлопнись, – и, подумав, добавил несколько нецензурных слов.

Девица возмущенно замолчала, хмыкнула и отвернулась. Непрошеный заступник позвал:

– Слышь, остряк, садись.

– Да куда мне, – начал было паренек, но работяга настаивал:

– А я говорю – сядь. Все равно выхожу.

И, чтобы никто из желающих не поспел втиснуться на вакантное место, дернул парня за рукав тужурки, выдернул из толчеи, как репку, усадил на свое место. Трамвай дернулся, паренек неловко проехался кормой по желчному пассажиру – тому самому, с «Роман-газетой». Тот крякнул, глянул поверх дымчатых стеклышек, но

на этот раз ничего не вякнул. Или побоялся, или просто смирился. Его многие пихали, поскольку он сидел в аккурат около выхода, где толчея неимоверная.

Динамик гундосо пробубнил:

– Платформа «Северянин». Не держите двери.

Снова набилось народу, как в бочку селедок.

Паренек пытался задремать. Однако наглая «беременная» вышла, чтобы после своей «смены» упылить к себе в Мытищи, а на ее место плюхнулась такая толстенная гражданка, что соседа вжало в стенку, глаза полезли на лоб и сами по себе распахнулись.

Вытаращенные, они рыскали вокруг, и сами собой уставились на пригожую черноглазую девицу в ситцевом платьице, в платочке и с косой. Сплющенная в неудобной позе, она застряла между полом и потолком, обеими руками цепляясь за свой баул. Девицу надо было немедленно спасать, но паренек понимал, что если он сейчас встанет, то толстуха немедленно наплывет на его место, у окна, а кто-то из стоящих немедленно плюхнется на освободившийся край сиденья. Поэтому, рассчитав высоту подъема зада, чтобы не считалось за потерю места, ухватил и дернул девицу за ситчик:

– Гражданочка, можно вас?

Та нервно вякнула:

– Не замай!

Паренек намерения усадить ее не оставил, ухватил, за что получилось, и подтащил к себе. Девушка была пухленькая, но прорезала толпу пассажиров не хуже носа ледокола. Ловкий юный пассажир сделал то, что никакому Цезарю в московском трамвае не удалось бы: одновременно поднялся, подтянул и усадил на свое освободившееся место девицу.

Она лопотала что-то в благодарность и все пыталась пристроить на коленки баул. Еще одна ее сумочка, поменьше, застряла где-то на полпути, среди народа, но была выужена и пристроена на коленки. Граждане, потревоженные спасательной операцией, ругались. Гражданин с «Роман-газетой», которому снова досталось багажом по морде, скрежетал зубными протезами.

Скромный паренек скрылся в толпе, точно луна в туче.

Приближалась конечная. До нее были остановки «Поликлиника» (с уточнением «Женская консультация») и «Кирпичный завод», так что сошло порядочно народу обоего полу. Вагон внезапно опустел. Осталось с пяток персон, интеллигент с «Роман-газетой» и черненькая в ситчике.

Динамик прокашлял:

– «Полярная, тридцать один». Конечная.

Трамвай шикарным виражом развернулся на кругу, встал и распахнул двери.

Паренек, который на этот раз не спал, поспешил к выходу. Вроде бы спешил он и все-таки, оказавшись на тротуаре, не побежал по своим делам, а стоял, как бы ожидая чего-то. Черненькая девица, приняв это на свой счет, вздернула нос и демонстративно поплыла к другим дверям.

– Товарищи, побыстрее покидаем салон! – устало поторопила вагоновожатая.

Гражданин же с «Роман-газетой», собираясь выходить, ехидно спросил:

– Меня ждете, молодой человек?

Юный пропойца, который по-прежнему стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу, пробормотал что-то невнятно, и тогда гражданин в шутку, но с важным видом протянул ему руку.

А паренек принял ее со всей почтительностью.

Однако потом перехватил за запястье, стащил пассажира с лестницы и заломил ему руку за спину. От неожиданности гражданин вдруг закричал басом. Нахал, еще круче подкрутив конечность, свистнул попутчикам, которые стояли и ничего не понимали:

– Граждане, будьте свидетелями.

– А чего? – спросил один.

– Это карманник.

– О как, – сказал другой и похлопал себя по груди, третий тоже проверил, все ли на месте.

Паренек позвал и черненькую, которая тоже стояла, хлопая глазами:

– Гражданочка, не стесняйтесь, идите к нам поближе.

Она спросила с глупой опаской:

– К вам – это куда? Зачем еще?

– Затем. Насчет баула не знаю, а сумчонку свою проверьте, да уж и часики заодно.

Девушка глянула на пустое запястье, взвизгнула. Осмотрев маленькую сумочку, опять взвизгнула. Гражданин уже молча, но отчаянно вырывался. Вагоновожатая, выглянув из кабины, спросила:

– Граждане, что за кавардак?

– Все в порядочке, – успокоил ее паренек, – а между прочим, в какой стороне у вас сто пятое отделение?

Вагоновожатая, смерив его взглядом, почему-то осталась довольна результатами осмотра и махнула рукой:

– Туда ступайте. Между башнями тропинка, и в середине квартала будет отделение.

Трамвай, дребезжа металлическими внутренностями, уехал.

Паренек, удерживая гражданина в неудобной для того позе, умудрился галантно отобрать у девицы ее баул и закинуть себе на плечо.

Двинулись. Гражданка налегке то и дело забегала вперед, чуть не прыгая козой, радуясь:

– Надо же, сто пятое!

Парень вежливо поинтересовался:

– С чего восторги? Старое знакомое?

– Мне ж туда, туда ж надо же! – куковала она. – Пойдемте, пойдемте, а то вдруг закроются.

Глава 2

Всем кагалом они завалились в отделение. Дежурный, подняв голову, глянул из-за своей конторки, спросил, что гражданам требуется. Паренек скинул баул с плеча, как пропуск «предъявил» присмиревшего гражданина, чуть подтолкнув вперед.

– Ваш пассажир?

Дежурный пригляделся, подтвердил:

– Наш. А ты кто такой?

Паренек представился:

– Сержант Денискин, Талдомский район.

– Принято, – кивнул дежурный и спросил уже у задержанного:

– Неужели с поличным вас взяли, Аркадий Иванович?

Денискин ответил за него:

– У него полны карманы чужого добра. Кошелек и часы этой вот гражданки, – он указал на девицу, – точно есть.

Упомянутая гражданка, зачем-то распялив пальцами порез на сумке, сказала:

– Во.

Сержант пояснил:

– Он с самого Белорусского вокзала щипал по-стахановски. Два рейса с перерывами.

– Ты, сучонок, на спине висел. Ловко, – похвалил гражданин, оказавшийся негодяем. И выругался.

Дежурный, что-то записывая, отметил:

– Так, ну за ругань мелкую хулиганку уже имеете, а там и разберемся. Граждане! Всех попрошу в приемную.

Прошли, куда было указано. Вскоре появились еще двое деловитых товарища, взяв по стулу, уселись к стеночке. Еще чуть погодя подоспел довольно тучный человек в обычном костюме, невысокий, лет сорока, с профессорскими залысинами, с усталыми добрыми глазами. Похож то ли на какого-то популярного актера, то ли на доброго доктора. Сходство усилилось, когда он заботливо спросил у задержанного: