Россия и ислам. Том 3
Шрифт:
18 Уже на склоне лет, задумываясь над вопросом о причинах, заставивших его оставить поэтическое творчество, Крымский писал: «Мой аналитический интеллект на тысячи кусков разбивал каждый поэтический замысел. Лирики в стихах или в прозе я больше не хотел, а сложить общую какую-то композицию из наблюдений над внешним миром не удавалось…» Как отмечает в этой связи И.М. Смилянская, борьба между двумя подходами к восприятию мира – научным и художественным – происходила в творчестве А.Е. Крымского в течение, быть может, всей его жизни, «и в этом конфликте его аналитический интеллект отнюдь не постоянно одерживал верх» (Смилянская И.М. Очерк востоковедной деятельности А.Е. Крымского. С. 304–305).
19
2 °Cм. подробно: Ланн Ж.-К. От сказки до футуризма: по поводу статьи Хлебникова «О пользе изучения сказок. Философия и творчество Хлебникова» // Acta slavica japonica. Sapporo. 1986. Vol. 4. P. 119.
21 Образ которого начисто лишен оригинальности: он «похож на Аллаха-Тааля первоначальной религии арабов, на Иегову иудеев, на Ахурамазду персидского. Сказание о сотворении мира заимствовано у евреев» и т. п. (История мусульманства. Самостоятельные очерки, обработка и дополнительные переводы из Дози и Гольдциэра А. Крымского. Ч. I–II. М., 1904. С. 5).
22 Там же. С. 5.
23 Там же.
24 См.: Батунский М. К вопросу об идейно-методологических основах творчества И.Гольдциэра. С. 114. Надо, впрочем, отметить, что австро-венгерский исламовед всего более был озабочен реабилитацией самого принципа монотеизма (в противовес Ренану, видевшему в таковом «le minimum de religion», a в многообразии – высшую ступень религиозного духа) и потому ратовал за очищение «высшего религиозного идеала», представления о Едином Боге, от остатков мифических, антропоморфических и прочих «грубых» напластований, искажающих его чистоту» (см.: Goldziher I. Der Mythos bei den Hebr^aern und seine geschichtliche Entwicklung. Leipzig, 1876. 9. XXIII; cm. также: Goldziher I. Vorlesungen "uber den Islam. Heidebbery, 1910. S. 115; idem. Muhammedanische Studien. Halle, 1890. Bd. 2. S. 296. Подробный анализ трактовок Гольдциэром ислама см.: Waardenburg J. L’Islam dans le miroir de l’Occident. Paris. P. 265 ff). У Крымского, надо признать, таких ярко выраженных преклонений именно перед монотеистическими в основном верованиями не заметно.
25 История мусульманства. С. 3. (Курсив мой. – М.Б.)
26 «На разрозненные индивидуалистические арабские племена ислам наложил известную гражданскую дисциплину, смягчил этим арабскую индивидуалистическую эгоистичность и дал возможность развиться более совершенным формам общежития» (Там же. С. 3–4), и потому подвергается критике тезис Ф. Френеля (Lettres sur l’histoire des Arabes avant l’islamisme // Journal asiatique, 1849, II. P. 533), будто арабы времени джахилийи стояли в нравственном отношении выше в сравнении с мусульманской эпохой (С. 55).
27 Крымский А. Мусульманство и его будущность. М., 1898. С. 40.
28 История мусульманства. С. 19. (Курсив мой. – М.Б.)
29 Без обиняков именуя учение мекканского пророка «эклектической композицией», где все основные идеи «заимствованы из иудейства и христианства», Гольдциэр, однако, уверен, что все это не ставит под сомнение «относительную ценность религиозного творчества Мухаммеда», потому что когда историку приходится выносить суждение о ценности того или иного явления,
30 История мусульманства. С. 54.
31 Там же. С. 61. Тем более что, по словам Дози, с которым солидаризируется Крымский, – вообще объявлявший голландского исламоведа «гениальным», «бессмертным» [Крымский А. История арабов и арабской литературы, светской и духовной (Корана, фыкха, сунны и пр.). М., 1911. Ч. III. С. 34], – «нравственность почти во всех религиях одна и та же» (История мусульманства. С. 18–19).
32 Там же. С. 122–123. (Курсив мой. – М.Б.)
33 Так, «становясь на европейскую точку зрения, и Ренан, и Нёльдеке, и большинство других исследователей дают Корану нелестную оценку». Ренан заявляет, что долго читать Коран (за исключением последних сур) – вещь невозможная; Нёльдеке, «при всей своей осторожности», сознается, что чисто эстетического наслаждения Коран для непредубежденного читателя может дать очень мало» и т. д. (Там же. С. 122. Курсив мой. – М.Б.). Тут у Крымского единственная, как мне представляется, попытка отмежеваться от подчеркнуто-европейских эстетических стандартов и вкусов.
34 Но Крымский вовсе не был поклонником «всего западного» и «всего русского». В «Письмах из Ливана», например, не раз встречаются негодования по поводу того, что образование в католических учебных заведениях Бейрута сводится к усвоению французского языка, французской культуры, католической догматики и ритуально-обрядовых комплексов, что преимущественно западноцентристская ориентация наблюдается и в протестантских школах и университетах, руководимых в основном американскими миссионерами, что и в предназначенных для все тех же арабов учебных заведениях Российского Палестинского общества царит пренебрежение арабской культурой, но зато доминирует курс на апологию православия.
35 Это рождало в русской культуре в качестве модального такой тип личности, который можно без обиняков сравнить с хамелеоном, готовым принять любую окраску. Показательно признание Николая Бердяева в своей автобиографии: «Я на все вибрировал… У меня всегда была большая чуткость ко всем направлениям и системам мысли, способность вживаться в них. Я с большой чуткостью мог вжиться в толстовство, буддизм, кантианство, марксизм, ницшеанство, штейнерианство, томизм, экзистенциальную философию…» Но если Бердяев все же, наверное, «оставался самим собой» (Бердяев Н.А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. Париж, 1949. С. 303), то о множестве его соотечественников этого утверждать никак нельзя. К числу таковых следует отнести и российских востоковедов en masse – и потому бесспорной натяжкой сочтем утверждение Бартольда: «В XIX веке изучение Востока сделало в России, может быть, еще более значительные успехи, чем в Западной Европе» (Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России. Л., 1925. С. 232). Конечно, к этой – узловой для моей книги – проблеме я буду еще возвращаться многократно.
36 См. подробно: Лотман Ю.М. Тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века//Ученые записки Тартуского университета. Вып. 365, 1975.
37 См. подробно: Batunsky М. Russian Missionary Literature on Islam. P. 258–259.
38 А это, в частности, обедняло и перспективы рассмотрения каждого из них как «настоящей системы», не только как об агрегатной по характеру и многоэлементной, но и, главное, такой, где целое принципиально несводимо к образующим его взаимосвязанным частям и элементам, в том числе таких, как «расовые (национальные) особенности».