Россия распятая (Книга 1)
Шрифт:
Пока же скажу одно: легенда о граде Китеже уходит корнями в глубину веков, когда в результате гигантской катастрофы богатая и цветущая "Страна совершенного творения" была затоплена и очутилась на дне огромного озера, которое сегодня называется Иссык-Куль. Еще раз напомню, читатель, что все ученые Европы и Америки и вторящие им советские историки утверждают одно: география стран, где была создана Ригведа и Авеста, - фантатична. Единственный исследователь в мире, имя которого начисто предано забвению вместе с его великим трудом о том, как и почему была оставлена арийская прародина, ответил на этот вопрос. Будучи географом, он столкнулся, изучая природные условия Средней Азии, со следами гигантского геологического переворота - пересохшими руслами рек. Это катастрофа уничтожила
Я не мог удержаться от упоминания о нем в связи с затонувшим градом Китежем. В тихую погоду в водах Иссык-Куля можно увидеть следы затонувшего города, обозначенного очертаниями построек и стен, покоящихся на дне загадочного озера. В непогожие дни волны выносят на берег кирпичи, бытовые предметы и, как я прочел в трудах местных археологов, предметы зороастрийского культа.
Я расскажу о результатах моей неудачной попытки организовать подводное исследование и о свидетельствах тех, кому посчастливилось проникнуть в тайну Иссык-Куля.
Как свидетельствует пророк Иезекииль в V веке до Рождества Христова, шум падения арийской державы "привел в трепет народы". Пророк говорит, что Господь "затворил безну, остановил реки ее и задержал большие воды". Историки древности Страбон и Геродот также свидетельствуют о начале великого переселения народов приблизительно за 12 веков до Рождества Христова, когда часть беженцев вторглась в далекую Индию, принеся с собой священную книгу знаний Ригведу, которую до сего дня индийские школьники заучивают наизусть. Читатель, потерпи до особой главы о нашей погибшей прародине, а сейчас лишь позволю себе процитировать абзац из пока неизвестной тебе книги: "Не потому ли славянская душа русского народа, преимущественно ревнителей, кажется, и хранителей древних преданий, т. е. старообрядцев, в своей глубине таит какие-то смутные воспоминания о счастливой стране, где-то там на Востоке. На это прямо намекают всплывающие иногда из глубин народной жизни, по-видимому, безотчетные и бессознательные известные искания в той стране каких-то "белых вод", каких-то "теплых рек" , какого-то "города на дне озера"*[58]
И видел же в свое время писатель В. Короленко обоз старообрядцев, отправившихся, следуя велению памяти генов, на поиск утраченной земли обетованной, данной Богом пророку своему 3аратуштре, на высоком берегу Дарии. А город, где жил Заратуштра, назывался Рай (или, в другой транскрипции, Рага 3аратустрова).
Славянское понятие, связанное со словом "рай", совершенно соответствует, по существу, арийской характеристике одной из их стран, называвшейся "Страной совершенного творения", в которой и находился город Рай. Из всего этого само собой вытекает, с одной стороны, что славянское представление о рае, по всей вероятности, идет с тех времен, когда предки славян вместе с другими арийцами имели одну общую совместную родину в Средней Азии, а с другой - показывает, что славяне в Арии жили в той ее области, в которой находился город Рай. Но об этом .расскажу позднее.
* * *
Спустя много лет после написания книги "Дорога к тебе" мне выпала большая честь вместе с моей женой, художником Ниной Виноградовой-Бенуа, работать в Большом театре над постановкой оперы "Сказание О невидимом
Очевидно, помогло то, что министру был известен резонанс постановок в Берлинской Штатс-опере "Князя Игоря" и "Пиковой дамы", для которых мы с женой создавали декорации. Понимание назначения и роли художника театра нам навсегда преподали великие русские художники В. Васнецов, К. Коровин, А. Головин, А. Бенуа и многие другие. Сын Александра Бенуа Николай - дядя моей жены, проработал в Ла Скала тридцать лет, будучи главным художником этого бастиона нашей европейской цивилизации. Я однажды спросил его прямо:
– Так в чем все-таки проявился русский художественный гений в театре. Что принесли русские в Европу со знаменитыми сезонами Дягилева?
Его умные, всегда чуть ироничные и отчужденные глаза стали серьезными. Потерев свой большой лоб, он ответил:
– В Европе, как и у нас в России, раньше существовали театральные фабрики. Они изготовляли мечи, костюмы, интерьеры в духе XVIII, XIX веков и т. д. Дирекции театров связывались с ними, и они поставляли то, что им заказывали. Великие русские художники - друзья моего незабвенного папочки, отбросили эти штампы готовых решений. Они создавали образ спектакля - как на драматической, так и на музыкальной сцене, где все было индивидуально и овеяно их великим образным мышлением, отражающим мир конкретного произведения. И мастерские при театрах работали только по эскизам театральных художников, которые точно передавали образ эпохи, следуя самому главному - замыслу и содержанию оперы или драмы.
Ты, конечно, помнишь иллюстрации моего отца к "Медному всаднику". Выражая мир Пушкина, он утверждал свое понимание его творчества и свою неугасимую любовь к Петербургу. С приходом левых театр стал полигоном их антиобразных, антиисторических, антимузыкальных упражнений. Особенно усердствовал Мейерхольд, и не случайно Шаляпин сказал, что Мейерхольд и театр - вещи несовместимые...
...О нашей работе в Большом театре я расскажу чуть позднее, а сейчас несколысо слов о предшествовавшей ей постановках в Берлинской Штаатс-опере.
Режиссером-постановщиком "Князя Игоря" и "Пиковой дамы" был Борис Александрович Покровский, которого немцы пригласили по моей просьбе. Я создавал образ спектакля, а в предложенном сценическом решении действовала воля и фантазия режиссера. Я восхищался "классическим" периодом Покровского, когда он, с моей точки зреиия, следовал традициям русского классического театра. Оговорюсь, что немцы и предложили мне работать над оформлением спектаклей, что им надоела авангардная школа собственных театральных художников. Видя постановку Вагнера в Штаатс-опере, я сам возмущался издевательством над миром великого композитора и вспоминал декорации к его операм, созданные гениальным Александром Бенуа.
Начав работу - в театре, я очень волновался. Сделал эскизы. Немцы были в восторге. О сценической технике и возможностях мастерских немецкого театра работникам нашего советского театра можно было только мечтать.
После завершения монтажа декораций я вновь приехал в Берлин. Усевшись вместе с женой в пустом театральном зале, стали ждать поднятия занавеса. Когда он стал подниматься, механик сцены сообщил, что, желая мне помочь, они сами поставили свет. И вот на сцене я увидел древний русский храм, бескрайние просторы, аккуратно, по-немецки сработанные облака. "Все то, да не то", холодея спиной, подумал я.
Неделю я переписывал спокойные облака, стремясь придать им эпический, былинный дух, и самое главное - начав с полного затемнения сцены, стал искать драматургию света. Чтобы не утомлять читателя, скажу одно: из своей работы в музыкальном театре я вынес твердое убеждение, что искусство художника сцены заключается двух вещах.
Первое: реализм декораций должен точно отражать замысел композитора. Второе: главнейший компонент - это свет, который в образно воссозданной обстановке всего действия и каждой мизансцены рождает магию театрального искусства.