Россия распятая (Книга 1)

Глазунов Илья

Разумеется, говоря об истине, автор "Апологии сумасшедшего" не имеет в виду Слово и Завет Божий, выраженный в Евангелии. Как известно, масонская истина заключается в культе Великого Архитектора Вселенной - сатаны. Далее мы увидим, что это за "истина", которая расцвела пышным цветом в "истине истин" теософии. Читателю предстоит познакомиться с этим еретическим учение! В лице небезызвестной авантюристки Блаватской и ее последователей, вкючая Елену Рерих с ее столь модной сейчас для многих, но пагубной Агни-Йогой.

Подготовка господства тайного всемирного правительства подразумевает стирание национальных особенностей всех народов мира - прежде всего христианских. Здесь Чаадаев не нов, об этом писали многие его "братья", начиная от тамплиеров и кончая идеологами коммунистического Интернационала.

Кстати, коммунисты первого призыва, как и Чаадаев,

отрицали любовь к отечеству, что является одной из ведущих идей масонского заговора, цель которого - мировое господство.

И, вот, чтобы не утомлять читателя, привожу последний перл из многочисленных писаний нашего "сумасшедшего", - где он, игнорируя историю идееносного русского государства, провозглашает в пафосе своей ненависти к соотечественникам: "Во Франции на что нужна мысль?
– Чтоб ее высказать.
– В Англии?
– Чтоб привести ее в исполнение.
– В Германии?
– Чтоб ее обдумать. ~ У нас?
– Ни на что!"[46]

Как видите, мудрено, но глупо и неверно.

Юный Пушкин, на буиных лицейских пирушках сравнивавший Чаадаева с Периклом и Брутом, позднее как гениальный поэт и мыслитель писал Чаадаеву о своем неприятии его идей. Общеизвестен факт, что Пушкин был почти ровесником "офицера гусарского": он родился 1799 году, Чаадаев - всего на шесть лет раньше. Так что рядить его в тогу мудрого седовласого учителя гениального русского поэта смехотворно. И мало ли кому Пушкин в разные периоды своей жизни посвящал свои стихи. Да, пару стихов посвятил и ему. Ну и что?

Кстати, замечу, что некоторые стараются не только редактировать Пушкина, но и приписывают ему авторство безымянных эпиграмм. Равно как иногда муссируется вопрос о принадлежности поэта к масонству, по поводу чего он сам сделал недвусмысленное заявление, о котором речь шла в предыщущей главе.

В главе "Пушкин" читатель уже познакомился с распиской Александра Сергеевича о его непринадлежности к масонству. И чтобы закончить пустой разговор о мнимом влиянии на него масона Чаадаева, с русофобскими признаниями которого уже знаком читатель, приведу еще и еще раз великие пушкинские слова о любви к Отечеству. "Гордиться славой своих предков не только можно, но и должно, не уважать оное есть постыдное малодушие".

Любознательный читатель разберется сам, если захочет, в запутанной биографии и писаниях Чаадаева. Мне запомнился вопрос Пушкина: "Bы видите единство христианства в католицизме, то есть в папе. Не заключается ли оно в идее Христа[47]... Пушкин, очевидно, не забывший своих встреч с Чаадаевым, еще в Царском Селе пишет об особом предназначении России, в то время как Чаадаев отрицает это. Избежавший масонских оков - идеологического рабства - накануне своего убийства Пушкин был "сердечно привязан к государю" (Николаю 1) и трудился как историк над сложнейшей темой пугачевского бунта, - что и послужило, по моему убеждению; одной из причин его гибели, Также остается в тени глубокое, хоть и короткое письмо А. С. Пушкина П. Чаадаеву. Вот выдержка из него, где великий поэт, историк и философ, отвечая автору "Философических писем", который послал ему свою брошюру, еще и еще раз вступается за честь Отечества и за правду ее особого исторического предназначения. Письмо написано незадолго до убийства поэта - 19 октября 1836 года:

"Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичое развитие католической Европы было избавлено от всяких помех. Вы говорите, что источник, откуда мы черпали христианство, был нечист, что Византия была достойна презрения и презираемаи т. п. ...У греков мы взяли Евангелие и предания, но не дух ребяческой мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были нравами Киева. Наше духовенство, до Феофана, было достойно уважения, оно никогда не пятнало себя низостями папизма и, конечно, никогда не вызвало бы Реформации в тот момент, когда человечество больше всего нуждалось в единстве. Согласен, что нынешнее наше духовенство отстало. Хотите знать причину? Оно носит бороду, вот и все. Оно не принадлежит к хорошему обществу. Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы -

разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие - печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движения к единству (русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, - как, неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая всемирная история! А Екатерина 11, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел вас в Париж? И (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России; чего-то такого, что поразит будущего историка. Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора меня раздражают, как человек с предрассудками - я оскорблен, но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории иаших предков, такой какой нам Бог ее дал".

Какая мощь и истинность понимания русской истории! Как и злободневны, и мудры слова одного из самых великих русских людей - гениального А. С. Пушкииа сочетавшего в себе всепоглощающую любовь К России со столь очевидной, по определению Достоевского, "всемирной отзывчивостью! Я думаю, что особенно сегодня слова гениального поэта о нашей истории, о величинрусского народа, о преданности идее монархии были бы достаточны дляєтого, чтобы вызвать неистовый волчий вой наследников тех, кто так обдуманно, с железной волей готовил революцию в России. А как бы сегодня стоящие у мирового трона черные закулисиые силы, "свободы, гении и славы. палачи обрушились на того, кто посмел бы сказать такие слова! Злобные выкрики о русском шовинизме, о фашизме зазвучали бы со стороны всех обьединенных ненавистью к России, заинтересованных в распылении и фальсификации ее велнкого исторического значении и смысла. Пушкин - несокрушимый символ нашего самосознании. Ннкому не удастся сброситьєего с "корабля современности"!

Даже Сталин, напуганный провалом всех коммунистических упований на мировую революцию, боясь стального шага воинствующего антибольшевизма, в 1937 году решил отметить столетие со дняєгибели великого русского поэта. Уже на моей памяти - в Ленинграде продавались многочисленные издания А. С. Пушкина, его портреты, фарфоровые и бронзовые бюсты...

Видно, уже в 1937 году, во время знаменитых чисток старой "ленинской гвардии, Сталин понимал, что напору штурмовиков и чернорубашечников, этой яростной волне национальной революции, вспыхнувшей в Европе, нельзя противопоставить любовь к Кларе Цеткин, Карлу Марксу, Розе Люксембург и миф о бунтующем рабе-гладиаторе Спартаке. Да и советская цензура отлично знала свое дело, чтобы представить нам Пушкина - "своим", декабристом, наделе почти коммунистом, который лишь из-за временного разрыва не постиг премудрость "Капитала" Маркса и скучных ленинских писаний. Точно стал бы он в наше сталинское время соцреалистом!

Ну, а что же теперь, в наши годы? Я помню, как один очень талантливый советский актер лет 1О назад, глядя в глаза телезрителям, говорил о своей любви к Пушкину, называя его Сашенькой, Сашей, Сашкой... Какая характерная и фамильярная наглость! Такаи же наглость, как называть супругу Пушкина Наталью Николаевну - Натали и смаковать на разные лады личную жизнь поэта, чтобы скрыть главное - ясно выраженное и четкое самосознание русского национального гения, не подвластного какой бы то ни было партийной идеологии, когда каждое его слово подобно солнечному лучу в нашем пропитанном кровью и смрадном бытии свидетелей погрома России. Пушкин - зто свет. Не любить Пушкина - значит любить тьму. О какой "тайной свободе Пушкина" говорил Блок, слушающий музыку революции? Пушкин был всегда и во всем свободен явно, а не тайно!

Малороссы, которых уже много десятилетий называют украинцами, от мала до велика чтут имя Тараса Шевченко, где бы они ни жили - В Каневе или в Канаде.

Он понятен всем украинцам. Так же понятен каждому русскому Александр Пушкин - его имя обьединяет нас и помогает встать с колен.

* * *

Но мы слишком отвлеклись после письма Пушкина от самой личности путаного "ротмистра в отставке" - Чаадаева. Знакомясь с плодами его

нервически-больного ума, подогреваемого мнимой эрудицией, мне бы не хотелось тратить на разбор его аитинаучных изъяснений ненависти к России времи читателя и свое.