Российская Зомбирация

Злобин

Он, мальчик четырнадцати лет, уже сейчас сильнее многих живущих в этом городе. Даже здоровенных, но забитых русских мужиков.

Из взбрыкнувшей перед воротами особняка тонированной, издевательски вишневой девятки, высунулось дула автомата.

Очередь.

Клокочут маленькие вулканы.

На его губах клюквенный сок. Он уже мертв.

Бабки, что живые в ужасе взмахивают руками, а те, что мертвые заинтересованно и тупо смотрят на окутавшуюся дымом машину.

Раньше, чем рассеялись пороховые газы возмездия, машина рвет с места, ловко огибая медленно бредущих к убитому парню старушек. Как победный удар по барабанам – во дворе взрывается две гранаты, и больше

не лают, разбрызганные по сторонам, блохастые псы. А к соблазнительно пахнущей свинцом и свежей смертью туше, подбираются шаркающие и еле ходящие бабушки.

Они становятся на колени и, те, у кого во рту не осталось зубов, без спешки пьют нужную им кровь, более везучие железными челюстями рвут молодое, нежное мясо. Пихают сочные кусочки в морщинистые рты. Овощи тоже едят человечину, но только убитую или падаль, живые им внушают исключительно интерес.

Полумертвые бабушки, торопливо крестятся, бьют поклоны по направлению к ближайшему храму (сожженному неизвестными три месяца назад) и жалеют без вины убиенного, одновременно потрясая кулаком уехавшим бандитам.

А в удаляющейся и выруливающей ну трамвайные пути машине, уже вовсю хохочет Еремей Волин.

– Как я его, а? Видать пацан думал о чем-то возвышенном! Не иначе, философ рос! Кафка, млять!

Трое взрослых мужчин гулко засмеялись, как могут смеяться сильные, уверенные в себе люди, не нуждающиеся в злобе.

Автоматы на предохранителе и положены на пол, накрытые сумкой. В нагрудном кармане у лидера партии Живых, такого же неунывающего и широкоплечего, тысяча долларов, на взятку (доллар сильно обвалился, так как пораженные вирусом страны предпочли не поддерживать лживый финансовый порядок, а спасать самих себя и затребовали с США возвращение долгов), поддельный членский билет депутата областного законодательного собрания.

– Ерем, – повернулся к полковнику второй стрелок, – ты еще долго будешь с нами ездить на такие дела? Повяжут тебя хотя раз, и пиши пропало.

В зеркале заднего вида отражались настороженные, не раз грустившие глаза личного телохранителя Волина, худого, но жилистого, подвижного Эдуарда Кожемякина. Друзья ласково называли его Мордомякин, так как он был большой специалист по изменению форм носа, губ и подбородка без всякой пластической хирургии. Ныне Эдуард отличился тем, что уже предотвратил одно покушение на Еремея Волина, а однажды даже придушил амбала-буйного, набросившегося на политика при возложении венков на могилы воинов на Заельцовском кладбище.

– Эдик, понимаешь, меня этот Хусеинов достал. Сначала мне прислал палец человеческий, потом ухо, и все с запиской: “Прекрати, иначе мы пошлем твоей жене твой член”. А в конце записки еще было постоянно приписано: “P.S. Я тваю маму ибал!!!”

Волин громко захохотал, и приоткрытый салон, избавляясь от удушливых пороховых газов, вновь наполнился здоровым смехом.

– Я же не мог позволить, чтобы пострадал еще один гражданин. Если Хусеинов вновь дернется, то я его, либо повешу, как Хусейна, либо так обшарю дом, что наверняка найду биологическое оружие. Хотя бы у него в холодильнике!

Движение почти отсутствовало, из-за постоянных атак террористов и рейдеров на нефтеперегонные станции и врезки в трубопроводы, бензин стоил заоблачно. А-92 около шестидесяти рублей за литр. А если учесть, что национальная валюта Российской Зомбирации, укрепилась (при слабейшем импорте) как эрегированный орган, то октановая водица стала на вес золота.

– И все-таки, – не унимался Эдуард, – это могли сделать мы, твои старые военные товарищи.

Водитель кивнул бритым затылком:

– А то. Мы с Мордомякиным бы враз

порешили этого гада. А его недозревшего джигита порезали бы на ломти. Мне сын про него рассказывал. Со страхом, блин, рассказывал! Будто он не весть, какая шишка. Ха-ха! Шишка, скоро эту шишку на Заельцовском кладбище похоронят, среди сосен.

Водитель, давний друг полковника, а теперь член службы безопасности Партии Живых, Руслан Гудков, немного смугловатый мужчина с коротким ежиком волос, сегодня выгладил взволнованно. Он нервничал, постоянно чесал затылок или уши, но действовал безукоризненно.

Волин тяжело вздохнул и потер мощными ручищами шею, как будто его душил кто-то невидимый.

– Дело в том, мужики. Вернее... дело в Нём.

По тому, как этот величественный снежный барс в человеческом обличие, атлет и великан, уважительно и со страхом произнес “Нём”, его друзья сразу поняли, кого имел ввиду Еремей Волин.

Тогда, в начале января две тысячи двенадцатого года, когда никто еще толком не знал, как нужно поступать с воинственными мертвецами, чье число росло в геометрической прогрессии, Еремей Волин, полковник и командующий Новосибирским гарнизоном, принял ответственное решение: ввести на центральные улицы города войска, бронетехнику и силой оружия водворить порядок. Новосибирск, накопивший, благодаря праздникам, в стылую сибирскую зиму, много сил, вовсе не желал успокаиваться: буянил, грабил магазины, захватывал поезда метро.

Вандалами, неизвестно зачем, были взорваны многие памятники, в том числе в сквере “25 лет Октября”, и за площадью Ленина. Правительство медлило, местная власть проявляла пассивность и тогда Еремей Волин, перекрыв БТР-эрами в ключевых местах величественную и самую длинную в мире прямую улицу – Красный Проспект, отдал приказ стрелять в мародеров, грабителей и окровавленных людей без предупреждения. Словно желающая добавить в белое царство больше красных подданных, зима накинула легкую зимнюю курточку и сбросила температуру до минус пятнадцати. Солдатам, под предводительством храброго полковника, пришлось основательно потренироваться в стрельбе. Полковник один из первых догадался, что зомби (сносно переносящие холод) привлекает шум и яркое зрелище. Отныне солдаты на установленных блокпостах обязаны были опутывать боевые машины, с работающими в них двигателями, мигающими гирляндами. В померкнувшем городе мигало яркое светопреставление. Ночью, запоздавший Новый год, приходили справлять в последний раз множество заинтересованных мертвяков. Также летучие бригады Еремея Волина совершали налеты на тепловые магистрали. Если раньше – это была вотчина бомжей, то теперь от них остались лишь груды тряпья, да воспоминания на донышках бутылок из-под стеклоочистителя, а все теплотрассы, как воробушками, были облеплены мерзлыми живыми трупами. Постепенно контроль распространился на большую часть главных улиц столицы Сибири, граждане могли использовать метро, без боязни быть зарезанными, посещать кинотеатры и массовые представления, и впервые за долгое время на Красном Проспекте, впервые можно было видеть гуляющие пары, заглядывающие в светящиеся витрины книжных магазинов.

Как только небольшой порядок был наведен, Еремея Волина тут же арестовало, хоронившееся в подполье управление ФСБ, и, как опасного террориста и зачинщика беспорядков, отдали под суд военного трибунала. Тогда многим казалось, что эпидемия не перерастет в пандемию, ведь как всегда СМИ преувеличило опасность катастрофы. Жизнь понемногу налаживалась, а ученые из центра исследования вирусов “Вектор”, находящимся в научном городке “Кольцово”, недалеко от Новосибирска, вот-вот должны были создать вакцину.