Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Андреев Андрей Юрьевич

Но главное, к чему призывал Вольф, – это очистить науку от догм, предрассудков и прочих предвзятых мнений, доказать, что любое утверждение может быть проверено путем разума, исходя из основных определений и логических правил вывода умозаключений (недаром идеальной наукой в представлении Вольфа являлась основанная как раз на этих принципах математика). [179] С исчезновением научных догм, незыблемых авторитетов задачей ученого становилось задавать все новые вопросы и пытаться на них отвечать. Так постепенно, но вполне неизбежно в протестантских университетах происходил переход от передачи знания к его поиску. А этот процесс мог осуществляться только в условиях свободы науки, свободы ученых мнений, утверждение которой (пусть и довольно непростое) в протестантских университетах XVIII в. явилось одним из главных достижений их послереформационного развития.

179

M"uhlpfordt G. Christian Wolff, ein Bahnbrecher der Aufkl"arung // 450 Jahre Martin-Luther-Universit"at Halle-Wittenberg. Halle, 1952. Bd. 2. S. 32.

Наконец,

«обмирщение» протестантского университета после Реформации имело и еще одно очень важное последствие – его все более тесную связь с государством и последующее «огосударствление». Социальная основа для этого была создана уже в позднее средневековье, когда государство стало испытывать все большую потребность в чиновниках, не связанных напрямую с церковью (а не только церковнослужителях на придворной службе). Поэтому имперские князья продолжали проявлять повышенную заинтересованность в открытии университета на их территории. Это была к тому же, как уже упоминалось, и возможность оживить экономику своих владений, и вопрос престижа – основание университета начали рассматривать одним из способов упрочить авторитет государства, возвыситься над соседями, в конечном счете, гарантировать стабильность своего правления. Князей, способных на такой шаг, становилось все больше, что напрямую соответствовало упадку центральной власти императора и подъему мелких немецких государств, желавших проводить самостоятельную политику. Император, впрочем, продолжал выдавать привилегии новым университетам, в том числе и протестантским (после Аугсбургского религиозного мира 1555 г. это стало вполне законным), но обеспечение этих привилегий целиком падало на местных князей. В протестантских землях материальный вопрос при основании университета облегчался тем, что там присутствовал большой резерв в виде секуляризованных церковных владений. Протестантские университеты часто открывались в помещениях, принадлежавших раньше в городе монастырям, а также получали собственную недвижимость вне городских стен – деревни, мельницы, бумажные фабрики и т. д., доход от которых шел на оплату жалования профессоров (при этом получение доходов и их выплата университету велась через княжескую канцелярию). [180] Таким образом, и в этом случае университет не только основывался, но продолжал финансово зависеть от князя, который мог оказывать ему прямую поддержку из своей казны, и чем больше была такая поддержка, тем больше появлялось у университета возможностей конкурировать с другими, привлекая лучших профессоров и большее число студентов.

180

Meiners Ch. Op. cit. Bd. 1. S. 51; Boockmann H. Op. cit. S. 154.

Конфессионализация немецких университетов после Реформации также явилась прямым следствием княжеской политики: именно местный государь, а не сам университет определял, какого вероисповедания там должны придерживаться профессора и чье учение – Лютера, Кальвина или католической церкви – излагать на богословском факультете. Падение авторитета этого факультета также связано не только с развитием науки, о котором говорилось выше, но и с политикой вмешательства туда светской власти. [181] С точки же зрения князя, задачей университета являлось воспитание на подвластной ему территории, прежде всего, священников и учителей в духе «истинной веры», а также остальных чиновников в лояльности к своему государю. Поэтому основной областью действия университета рассматривалось то государство, в котором он находился, причем все его подданные, как правило, обязывались князем посещать именно свой университет, а без этого условия не могли поступить на государственную службу. Так происходило своего рода «территориальное ограничение» университетов, их превращение в XVI–XVII в. в т. н. «земельные» университеты (Landesuniversit"aten), влияющие лишь на небольшую часть Германии в своей окрестности. [182] Сложные ситуации, правда, возникали, если князь вдруг менял конфессию, и оказывалось, что большая часть населения его владений исповедует другую веру. В университете изменение конфессии по указу государя могло привести к конфликту: самый известный случай этого рода – насильственная «кальвинизация» Гессен-кассельским ландграфом Морицем университета в Марбурге в 1605 г., которая вызвала массовый исход оттуда профессоров-лютеран и дала жизнь университету в соседнем Гиссене, принадлежавшем Гессен-Дармштадту. [183]

181

Ellwein Th. Op. cit. S. 45.

182

M"uller R. A. Op. cit. S. 58—59.

183

Moraw P. Kleine Geschichte der Universit"at Giessen von den Anf"angen bis zur Gegenwart. Giessen, 1990. S. 16—17

Возможность повторения подобных конфликтов привела на рубеже XVII–XVIII вв. князей к мысли о выгодах поддержания в университетах веротерпимости, т. е. запрещения взаимных обвинений в ереси и, соответственно, лишения богословского факультета прав цензуры. Тем самым, протестантские университеты получили дополнительное подкрепление своей научной свободы. Надо сказать, что перед властями в Германии длительное время стоял выбор между цензурным вмешательством в университетское преподавание или предоставлением ему полностью самостоятельного развития, и все-таки в итоге победило мнение, что свободная мысль влечет движение вперед, неизбежно принося пользу и процветание своему государству.

Распространение немецких университетов по территории Священной Римской империи в XVI–XVII в. было удачно охарактеризовано

историками как сочетание трех факторов: экспансии, дифференциации, профессионализации. [184] Экспансия выразилась резким увеличением числа университетов, за два века – более чем в два раза, что образовало самую густую сеть высших учебных заведений в Европе. При взгляде на нее все же видны определенные неравномерности: университетов много на западе и мало на севере, востоке и юго-востоке империи. В то же время основное число этих западных университетов в областях вдоль Рейна – малые, «земельные», с очень ограниченным количеством профессоров и студентов. Ясно, что это объясняется большей степенью территориальной раздробленности империи на западе, чем на востоке, а также тем, что на Рейне и вблизи него находилось больше торговых городов, откуда студенты могли поступать в университеты. [185] Тем не менее наиболее посещаемые немецкие университеты в XVI–XVII в. – Виттенберг, Лейпциг, Йена, Гельмштедт, как и в XVIII в. – Галле и Гёттинген, лежали в центральных областях империи.

184

A History of the University in Europe. Vol. 2. P. 79.

185

Ellwein Th. Op. cit. S. 44–45.

Первым основанным после начала Реформации протестантским университетом стал Марбургский в 1527 г. Он открылся по указу гессенского ландграфа Филиппа Великодушного, принявшего лютеранство. Основатель долгое время был политическим лидером протестантских князей, поддерживал контакты с Меланхтоном, поэтому первые профессора пришли в Марбург из Виттенберга. Но дальше нужно было проводить экзамены на ученые степени, формируя следующее поколение профессоров, преподающих «новую веру». О папской привилегии на это, гарантирующей признание ученых степеней нового университета во всем западном мире, конечно, не могло быть и речи. Поэтому Филипп Великодушный использовал весь свой политический вес, чтобы получить эту привилегию у императора, и это ему удалось в 1541 г.

Второй протестантский университет, Кёнигсбергский, был открыт в 1544 г. в землях секуляризованного Тевтонского ордена, где образовалось герцогство Пруссия. Последний магистр ордена и первый прусский герцог Альбрехт Гогенцоллерн в 1525 г. перешел в лютеранство, принес вассальную присягу Польше и затем основал университет, получивший его имя – Academia Albertina, а в 1561 г. польский король Сигизмунд Август, известный своей веротерпимостью и покровительствовавший протестантам, подтвердил права университета своей привилегией. Поскольку Кёнигсберг находился за пределами Священной Римской империи, то для его университета формально, вообще, не требовалась санкция императора, но удивительно тем не менее, что польской королевской привилегии оказалось достаточно для признания полученных в Кёнигсберге ученых степеней по всей Германии.

Несколько по-другому обстояло дело с лютеранским университетом, основанным в Йене: его появление на территории, подвластной эрнестинским Веттинам, было вызвано их поражением в Шмалькаденской войне 1547 г. и утратой вместе со званием курфюрстов, которое перешло к альбертинской ветви, еще и Виттенберга. В качестве замены ему было предложено основать университет в Йене, но до получения привилегии от императора (что стало возможным только после Аугсбургского мира) там была основана гимназия, получившая статус университета в 1558 г. [186]

186

Boockmann H. Op. cit. S. 152.

Совсем же без привилегии обойтись было нельзя: так, не добилась признания в качестве университета кальвинистская высшая школа, основанная в 1584 г. в Герборне – образцами при ее организации послужили Академии в Женеве и Страсбурге, но производств в ученые степени там не было и, соответственно, роль факультетов во внутренней организации этой школы была выражена слабо, хотя она и выбирала ректора, и пользовалась дарованными местным графом другими корпоративными правами. Кальвинистам, исключенным из условий Аугсбургского мира, было невозможно получить привилегию на свое учебное заведение у императора, поэтому они могли давать своим выпускникам лишь «свидетельства об учебе» (которые, впрочем, в таких странах, как Нидерланды, признавались наряду с учеными степенями). [187] Университет же мог стать кальвинистским лишь по приказанию властей, как это было в 1559 г. в Гейдельберге или в 1605 г. – в Марбурге. И только одно университетское основание можно считать исключением: университет в Дуйсбурге в 1654 г. был основан как кальвинистский, но для этого была использована привилегия, выданная императором для католического университета в том же городе еще в 1566 г.!

187

A History of the University in Europe. Vol. 2. P. 50.

Следует остановиться на еще одном протестантском основании, которое приобрело широкое звучание в Германии. Речь идет об университете в Гельмштедте, открытом в 1574 г. герцогом Юлием Брауншвейгским, одним из самых просвещенных князей своего времени. Новое учебное заведение не только было в финансовом отношении обеспечено всем необходимым, но в 1592–1597 гг. для него впервые в университетской истории был выстроен комплекс собственных зданий, включая библиотеку, обсерваторию, зал торжественных актов (т. н. Aula) и помещения для других занятий. Эти здания до сих пор поражают воображение как шедевр архитектуры Ренессанса. В утвержденном герцогом уставе говорилось не только, как было тогда принято, о необходимости воспитания подданных в истинной вере, но и о служении университета через образование, которое он несет, общественному благу и процветанию государства и всех его жителей. [188]

188

Boockmann H. Op. cit. S. 163.