Росток
Шрифт:
— Что с телом ни делай душа все одно попадает на суд Перуна. Ибо за ней приходят девы Мары. Избежать явки на небесный суд можно, но каждый из таких путей крайне сложен. Например, надобно сильно, прямо-таки отчаянно тяготиться каким-то земным делом, которое не позволяет уйти на небо. Той же местью. А может и чародейство какое использовать, сковывающее душу в мертвом теле, али самоцвете каком или еще в чем. Ну и прочее. В любом случае — это не связано с погребением и отдельная, очень непростая и даже запретная для многих область знаний.
— Тогда зачем мы жжем тела?! — удивился кто-то из толпы.
— И отцы наши жгли!
— И деды!
—
— Потому как ежели тело сжечь — душе действительно легче уйти на перерождение.
— А ты тогда чего нам голову морочишь?
— Тут есть вторая тонкость! Перун на своем суде может приговорить душу к особому наказанию: мучениям в Мрачных чертогах, за которыми Велес приглядывает. Там душа страдает и ослабевает. Может настолько истощиться, что только на букашку какую ее и хватит при возрождении. А то и совершенно развеяться в страшных вековых мучениях. Но случается, что небесный судья наш приговаривает людей и к награде — отдыху в Красных чертогах. Их по-разному зовут: и Ирием, и раем, и Вальхаллой, и всяко-разно. За этим место Перун лично присматривает. И души, что там проводят время, сил набираются.
— Дивно, — покачал головой самый старый. — Никогда о том не слышал.
— Век живи — век учись. — пожал плечами Беромир.
— Но при чем тут закапывание? — воскликнул иной набежник.
— Ежели живые позаботились о теле покойного, то там, на суде, у него больше возможностей попасть в Красные чертоги. Перун привечает тех павших, кому живые почести оказывают. Потому жечь — худое дело. Намного лучше закопать целиком с почестями, уважением и дарами. Еще лучше — спрятать в особую домовину. Но самое благостное — пропитать тело составами особыми, дабы защитить от тления, и упрятать в каменное али еще какое нетленное место. Облик покойного как-то сохранить — в камне или иначе. И помнить об ушедшем человеке. Детям про него рассказывать. Навещать место упокоения его тела.
— На всех ведь не напасешься!
— А на всех и не надо! Только на достойных! Через что души умерших крепнуть станут. Что и на потомках отразится, ибо сильны они наследием. Ведь чем дольше предки наши в Красных чертогах отдыхают, тем больше их помощи потомкам. Тем она сильнее. А сжечь… ну что сжечь? Раз, и готово. Душа нырнула в новое тело. Помощи же потомком и родичам от нее никакой. Ни подсказать, ни поддержать, ни от духов злых оборонить, ни вдохновить… — махнул ведун рукой.
— А…
— М…
— Но…
Начали было эти гости что-то говорить, но осекались на полуслове. Видимо, в голове у них творился удивительный шторм из мыслей, сломавших привычную картину мира. Беромир же продолжил:
— Вот ромеи как со своими покойными обходятся? Правильно. Али закапывают, али в каменные или свинцовые домовины прячут. Особенно богатые ромеи. Те вообще особые склепы и мавзолеи создают, чтобы там хранить тела своих предков со всем радением. И становятся они местами силы родовыми. Думаете от дурости? Ромеи — самый сильный народ от далекого моря на восходе до иного — на закате. Да и через великий океан. Что в ремесле, что в ратном деле.
— Только их гёты грабят! Сильных этих! — хохотнул кто-то.
— Гёты грабят самые окраины. — возразил Беромир. — Притом даже не ромеев самих, а тех, кто рядом живет. Они могут лишь проказничать у их порога.
— Роксоланы с языгами в ином похваляются!
— Лгут! Бессовестно лгут! А может, в силу темноты своей и дремучести просто не ведают, что болтают. Они ведь лезут к Дунаю. Но по
— Отколь ты это ведаешь?
— Оттуда же, откуда узнал про то, как делать доброе железо. И не только его. От Велеса. Которому приказал Перун наставить меня и просветить.
Они ничего не ответили.
Нахмурились.
— Посему я и говорю — закопать их ладнее, чем сжечь, — нарушил тишину Беромир, когда пауза стала уже слишком длинной и тяжкой. — Больше заботы. Больше почести. Такое Перун любит.
— Сам же сказал — только достойных.
— А они погибли в бою. Не во время бегства, а именно в бою. Это доблестно. Перун такое уважает. Посему, если их закопать, а не сжечь, положив с ними их оружие, то надежды на Красные чертоги у них будут. Хотя бы на несколько дней. А там от каждого часа польза великая. А ежели в Красные чертоги он их и не направит, то всяко улучит их перерождение.
— А оружие зачем с ними класть?
— Сие уважение. Если живые оказывают уважение мертвому — значит он жил достойно. Понятно, в крайности впадать — опасно. Перун пустой роскоши не любит, но…
Следующие полчаса Беромир рассказывал мистическую подоплеку погребального обряда, которую сам придумал. Загодя. Привязав сюда даже валькирий — особых дев из числа прислужниц Мары, которые приходят за славными воинами, павшими в бою…
Если говорить прямо, то вся эта история оказалась высосана ведуном из пальца. Зачем?
Ну жгли трупы и жгли.
Беромиру, как человеку абсолютно бездуховному, было это все без разницы. Даже в чем-то хорошо, ибо гигиенично. И обширные кладбища не требовались.
Но, работая над большим мифом, он вспомнил страдания своих друзей-приятелей, которые изучали погребения с такими вот кремациями. Реконструкцию лица по кальцинированному и сильно разрушенному черепу не сделаешь. ДНК нормально не возьмешь. Антропологические признаки не обследуешь. Да и вообще — одни проблемы.
Вот и решил он «натянуть сову на глобус», слегка облегчив им труд там, в будущем. Ведь почти наверняка рано или поздно вопросами археологии люди заинтересуются.
Хуже того — Беромир в рамках своей концепции погребения предлагал в каждую могилу уважаемого человека помещать табличку с его деяниями. Можно глиняную, можно еще какую. Главное — нетленную. А то все эти обезличенные скелеты в раскопах изрядно его раздражали. Сиди и гадай каждый раз — кто это, откуда, чем занимался… даже порой этнокультурную принадлежность не определить, ежели комплекс погребальный неполный или искаженный.
Сплошная головная боль.
Поэтому он и навешивал аборигенам «лапшу на уши». Благо, что случай оказался более чем подходящим. И, отправив большую часть гостей с учениками копать могилы в еще не мерзлой земле, он сам засел заниматься косплеем шумеров. Ну, то есть, заниматься изготовлением глиняных табличек с надписями…