Рота, подъем!
Шрифт:
Гранов собрал всех старых и новых дежурных в штабе полка.
– Дежурным передать наряд как положено, с проверкой количества противогазов, автоматов и прочего снаряжения. Новый дежурный должен приходить сюда каждый час и отчитываться.
– Зачем, товарищ старший лейтенант?
– А чтобы не спали ночью. Рожу заспанную увижу – тут же в рыло получит. Понятно? И еще: на "тумбочку" поставьте грамотного солдата.
Если услышу опять "Тумбочка. Дневальный. Трубка слушает", то дежурный по роте будет у меня в дежурке отжиматься до утра. Свободны.
Наряд по роте мне никогда не
Алиева, опустились мне в живот, я начал чувствовать, что глаза мои слипаются.
– Мужики, я пошел… спать хочу – сил нет.
– Может дернешь? – предложил кто-то из сержантов. – Твое, все-таки.
– На здоровье. Вам больше достанется. Дай конфетку.
Мне протянули что-то в фантике, не разбирая, я кинул конфету в рот и пошел к кровати.
Проснулся я оттого, что меня кто-то тряс за плечо.
– Товарищ сержант, товарищ сержант, вставайте, вставайте, Вас ротный зовет.
– Нах… испарился нах…
– Товарищ сержант… ротный.
Я посмотрел на часы. Стрелки показывали без десяти минут три.
– Ты офигел, солдат? Отвали.
– Ротный зовет.
– Какой на фиг ротный? Пошел в… – и я отвернулся от солдата к стенке.
Я успел уже уснуть, когда меня резко подняли, отчего сон мгновенно улетучился. Передо мной стоял Самсонов с повязкой дежурного. От него шел перегар, который чувствовался за метр. Я посмотрел на Самсонова и вспомнил, как однажды Шнетько послал дневального разбудить меня, когда я был начинающим дежурным по роте и спал в отведенное мне время. Я не просто послал дневального, я посоветовал ему послать и Шнетько. В следующее мгновение Коля выдернул меня из нательной рубахи, порвав ее одним рывком прямо на мне.
– Ты кого нах послал, душара? Ты меня нах послал? – брызгал он прямо мне в лицо слюной. – Ты забыл, кто я? Ты дежурный, а у тебя срач в сортире!
Никакого срача не было. Да и желания наезжать у замстаршины тогда не было, но невыполнение армейской негласной субординации требовало немедленного действия. Коля хотел выцыганить случайно попавшие мне в руки погоны без букв "СА". Это были крайне редкие, старшинские погоны.
– Нафига тебе такие? А я старшину получил.
– И что? – не понимал я.
– Давай махнемся.
– А вдруг я тоже стану старшиной?
– Ты себе найдешь потом. А я тебе три… нет, пять пар обычных погон дам.
Погоны я дал. Через несколько дней Шнетько получил документы об увольнении и клеил разные полоски на погоны, придумывая окончательный вариант к кителю, на котором уже красовались аксельбанты.
– Какой шеврон лучше? Я сделал два. Один с красным кантом, голубым бархатом и танком в середине. А второй…
– Коль. Тебе ведь на дембель два дня тому назад документы дали. А ты тут сидишь… я бы уже домой сбежал, в чем есть. Какая разница, какого цвета кант или…
– Ты не понимаешь. Ты откуда? Из Ленинграда. Сколько тебе от вокзала до дома?
– Минут двадцать, если на метро и пешком, а на такси минут десять…
– Воооот. А я из деревни под Минском. Я в городе выйду – в деревне уже знать будут: старшина едет. Всей деревней встречать выйдут. Понимать надо.
Самсонов
– Самсон, чо за фигня?
– Ротный в канцелярии. Пошли, – сухо проговорил Самсонов, и я, надев тапочки, как был в трусах побрел ничего не понимая в канцелярию роты.
В комнате горел свет и перед ротным стояли все сержанты роты.
– Пришел? – посмотрел на меня очень внимательно старлей и резко приблизился: – Дыхни!
– Чего? Рехнулся?
– Дыхни!!!
– Ааааа… – выдохнул я воздух ротному в лицо.
– Трезвый, – удивился старлей. – Свободен.
– Ну, точно рехнулся, – повернулся я и пошел обратно к койке. И только дойдя до постели, я сообразил, что не просто так все сержанты стоят в канцелярии.
– Дневальный, – негромко позвал я. – Колись, что случилось.
Только быстро и отчетливо.
История оказалась следующей.
Во время пьянки сержантского состава в каптерке, ротный вернулся в роту. Дневальный отлучился с "тумбочки" в туалет, и никто в расположении не знал о том, что командир роты заперся в канцелярии и чем-то там занимается. Самсонов забыл сбегать на поверку к дежурному по полку и явился только после того, как дежурный прислал кого-то из сержантов другой роты. Пока Самсонов ходил в штаб полка, сержанты решили повеселиться. Кто-то вспомнил, что в ленинской комнате, под полом, если приподнять одну из досок, есть запас боеприпасов и взрывпакетов, долго собираемый прошлыми призывами. Каждый рассчитывал увезти с собой и ни у кого не получалось. Андрейчик напомнил всем об этом потайном складе и пацаны дружно решили, что пора повеселиться, то есть бросить пару взрывпакетов из окна на плац между казармами. Ротный, услышав громкие голоса и непонятный шум, вышел и застукал Андрейчика в ленинской комнате в момент, когда последний, стоя на коленях, шарил под полом. Ребята разговаривали так громко, что на появление командира роты никто не отреагировал.
– А что тут делаем? Чего не спим? – оттолкнул ротный Денискина и увидел стоящего раком Андрейчика. – Что у тебя, там? Доставай.
Андрейчик, поняв, что это "полный залет". Медленно встал, потянулся, поднял ногу в сапоге над приоткрытой доской и, ударив по ней каблуком сказал:
– А там, товарищ старший лейтенант, копец!
Пока дневальный, выполняя приказ командира роты, вытаскивал заполненные боевыми патронами пулеметные ленты, гранаты, взрывпакеты и прочую амуницию, в роте появился Гранов, таща за шиворот пьяного
Самсонова, от которого шли желтые испарения перегара. Гранов действительно должен был обладать недюжинной силой, чтобы справиться с таким кабаном. Самсонов был торжественно передан из рук дежурного по полку командиру роты, который и потребовал привести всех остальных сержантов.
– Ясно. Иди, – отпустил я солдата. – Утро вечера мудренее. Завтра опять "в поле", а послезавтра смотр… может быть, и пронесет.
На смотр все солдаты получили новую форму. Рота выглядела как с иголочки. Дивизия стояла на большом плацу, и тысячи глаз смотрели на генерал-майора, который возвышался на трибуне. Рядом с ним возвышался командир дивизии, а командовал смотром знакомый мне начальник штаба дивизии подполковник Дюжин.