Рота стрелка Шарпа
Шрифт:
— Сколько ей?
— Семь месяцев. Она ещё очень маленькая.
Шарп попробовал вообразить себе её. Крохотная, больная, беззащитная внутри вражеской твердыни. Его дочь.
— Я боялась, ты разозлишься.
— Разозлюсь? Нет…
Дочь? Его? И эта женщина — мать его дитя. Он тонул в водовороте эмоций, а слов, как назло, опять не хватало. У него появилась семья. Последний раз от этого слова веяло теплом больше тридцати лет назад. Потом умерла его мать, и Шарп привык к тому, что ему не о ком заботиться и на него всем плевать. И вот всё изменилось.
В Бадахосе.
ГЛАВА 6
— Куда мы, парни?
— В Ба-да-хос!
На марше батальон нашёл себе бесконечное развлечение. Кто-нибудь выкрикивал вопрос, остальные набирали полную грудь воздуха и гаркали ответ. На слоге «хо» воздух резко выдыхался, «о» чуть протягивалось и спотыкалось о конечное «с». Постороннему слушателю могло показаться, что четыре сотни солдат одновременно отрыгнули и сплюнули. Немудрёная забава не надоедала, то и дело гремя на знакомых португальских дорогах, ведущих на юг.
— Куда мы, парни?
— В Ба-да-хос!
Холода ещё держались, но снег уже сошёл, сохраняясь кое-где на вершинах холмов. Реки вскрылись ото льда. Северный ветер нагонял тучи, и дожди не прекращались. Шинели, одеяла — всё было влажным и не успевало высыхать на кострах во время стоянок. Большая часть армии пока не выступала из Сьюдад-Родриго, чтобы не насторожить французов раньше времени.
— Куда мы, парни?
— В Ба-да-хос!
Кроуфорд умёр, но зато сэр Уильям Лоуфорд выжил и шёл на поправку. Когда Южно-Эссекский станет под стенами Бадахоса, его бывший полковник поплывёт домой. В порту его встретит коляска и отвезёт в родное поместье. Шарп навестил его в монастыре. Лоуфорд был слаб, но при виде стрелка улыбнулся и попытался сесть:
— Всего лишь левая рука, Ричард!
— Да, сэр.
— Я смогу ездить верхом, держать саблю. Я ещё вернусь.
— Очень надеюсь, сэр.
Лоуфорд сконфуженно поднял бровь:
— Дурацкую же штуку я свалял, а? Но в этом есть и ваше упущение.
— Какое?
— Вам надо было пристрелить меня, когда я, вопреки вашему совету, не надел плащ.
Шарп принял шутку:
— Да, стоило бы. Тогда уж вы точно не полезли в брешь.
Лоуфорд посерьёзнел:
— Простите, Ричард, в следующий раз я с большим вниманием отнесусь к вашим словам.
Да, думал Шарп, если он будет, этот следующий раз. Лоуфорд мог вернуться, но не в ближайшие месяцы и уже не в Южно-Эссекский. Слухи о новом полковнике расползались по части, как пороховой дым по полю битвы. Кто-то говорил, что должность оставят за Форрестом, кто-то боялся возвращения сэра Генри Симмерсона (Насколько было известно Шарпу, последнего вполне устраивала доходная работа с налогами). Любого подполковника, чей путь пролегал вблизи расположения полка, досужие языки немедленно записывали в новые командиры. Пока что полк маршировал через Тагус и верховодил в нём майор Форрест.
Тереза скакала на лошади вместе с батальоном.
Настроение в полку было бодрым: Южно-Эссекский, подобно остальному войску, полагал, что, если в Сьюдад-Родриго потери при штурме составили всего около шестидесяти человек, под Бадахосом их ждёт то же самое. Солдатские пересуды заставляли Терезу хмуриться: «Они не знают Бадахоса!» Возможно, думал Шарп, хорошо, что не знают.
— Куда мы, парни?
— В Ба-да-хос!
Непогода затруднила переправу через реку, и три дня полк провёл в Порталегри. Они были единственной частью в городе, но Шарп видел по многочисленным меловым отметкам на дверях, как часто здесь бывают солдаты. Под свежими надписями вроде «ЮЭ/Л/6» (Южно-Эссекский/Легкая рота/6 человек), оставленными квартирьерами их полка, угадывались полустёртые памятки пребывания здесь английских, валлийских, ирландских, немецких, португальских и французских батальонов. Только, когда падёт Бадахос, война навсегда уйдёт из этих мест.
Штаб полка расположился в гостинице, там же остановились Шарп с Терезой. Три дня они наслаждались друг другом. Тереза должна была пуститься в путь раньше — ей надо было успеть попасть в Бадахос до того, как въезд в город ввиду приближения британцев будет перекрыт.
— Почему Бадахос?
Дождливый вечер сменяла ненастная ночь. В мансарде царила полутьма.
— Там родня. Я не хотела рожать дома.
Шарп понимал почему. Её дочь считалась «плодом греха».
— Дядя с тётей знают?
— Догадываются, конечно. Но дядя — богатый человек, своих детей у них нет. Ребёнок им в радость. Болезнь Антонии ставила в тупик докторов. Девочка плохо росла, не удерживала пищу. И сёстры из монастыря, и врачи сходились в том, что она не жилица. Тереза с ними не соглашалась. Её дитя не могло расстаться с жизнью так просто.
— У неё чёрные волосы?
— Ты же знаешь, что да. Я говорила тебе сто раз. Она родилась с длинными тёмными волосами, потом они выпали и отрастают вновь. У неё маленький носик, не такой, как у меня, но и не твой крючок.
— Может, это оттого, что она не от меня?
Тереза с напускной обидой пихнула его в бок:
— От тебя! Она хмурится, как ты!
Она насупила брови, пародируя Шарпа, а он, в отместку, повалил её на кровать. Дождь стучал в окно.
— Поженимся?
Она не ответила. Со двора донёсся стук копыт по булыжнику и голоса.
— Кто-то приехал.
Шарп ждал ответа на свой вопрос. Девушка провела пальцем по шраму на его лице:
— Ты решишься осесть в Касатехаде?
Стрелок молчал. Жить в чужой стране? Стать «мужем Терезы», иждивенцем?