Ротмистр Гордеев 2
Шрифт:
Не время и не место разводить политесы. Перед нами нечисть, опасный и коварный враг. Окажись кто-то из нас на его месте, пощады не жди.
— Пассую перед вашей логикой, — быстро соглашается Маннергейм.
Скорее всего, он и без меня склонялся к такой же мысли, но был нужен толчок.
— Тимофей, — делаю знак характернику я.
Тот понимающе кивает., выхватывает шашку… Хек! Голова твари, отрубленная с одного удара, катится с наклона, попадает в ямку и замирает, уставившись пустыми глазами
— Уходим, — командую я.
На душе всё ещё скребут кошки, особенно как вспомнишь пулемётчиков.
Если бы я имел право — остался бы с ними, прикрывать отход отряда, но… я нёс ответственность и за других.
— Карл Густавович, у вас найдётся что-нибудь выпить…
— Я так понимаю, о воде речь не идёт, — хмыкает барон.
— Верно понимаете. Мне немного. Буквально капельку.
— Французский коньяк подойдёт?
Делаю квадратные глаза.
— Шутите?
— Нет, прихватил с собой самую малость. Думал распить с вами при более приятных обстоятельствах, а так…
Он извлекает из недр своего вещмешка маленькую стеклянную бутылочку.
— Настоящий. Купил, когда был в Петербурге.
Перевожу взгляд с Маннергейма на коньяк и обратно.
— Простите, Карл Густавович, я передумал. Давайте в другой раз, как вернёмся к нашим.
— Договорились! Тогда угощение с вас!
— Конечно!
Идём дальше, внезапно откуда-то сзади доносятся крики, чьи-то довольные голоса. И это точно не джапы, каждое второе слово сопровождается нашим русским «мать-перемать».
Кто это может быть?! Сердце радостно замирает…
— Жалдырин! Ты! — кидаюсь на командира пулемётной команды, тискаю в объятиях, жму руку.
С ним ещё несколько бойцов, Будённый и… пулемёты, включая трофейные трофейные «гочкисы». Как это они допёрли на себе — ума не приложу.
Что с остальными людьми — спрашивать не надо. То что вернулся Жалдырин и часть его команды — уже действительно чудо, о котором я только мечтал.
— Как ты? — этот простой вопрос вмещает в себя кучу всего.
— Задали мы им жару! Долго ещё нас помнить будут! — зловеще усмехается мореман. — Полторы роты уложили, если не больше. Эх, видели бы вы это, вашбродь! Жаль, патроны быстро кончились, а то б мы до вечера ещё воевали.
От возбуждения его аж трясёт. Понятно, ещё не отошёл от боя.
— Как вам вырваться удалось? — задаю главный вопрос я.
— Так я снова применил хитрость… Ну, помните как когда-то в первый раз, когда мы ещё только познакомились и ехали штурмовать демонов в монастыре.
— Вызвал реку? — вспоминаю я.
Мореман скромничает.
— Рекой это не назовёшь… Так, прудик получился, но с ходу его не перейти. Думаю, япошки там долго поблукаются. Хорошо, если к ночи сюда придут.
А вот это здорово! Время — то с чем
— Тачанки?
— Тачанки пришлось уничтожить. Уж больно крепко им досталось. Япошки садили в нас из всех стволов — поломали всё, да лошадей побили, — виновато говорит Жалдырин. — Простите, вашбродь, не уберёг!
— Понимаю. Когда вернёмся — представлю тебя и твоих орлов к награде!
— Так не ради орденов и медалей воюем, — смущается герое.
— Согласен. Но если заслужил награду — изволь получить!
Про то, что даже «Георгием» мужиков из могилы не поднять, молчим оба. Война, будь она неладна.
И снова в дорогу, и снова в путь, и на сей раз нам предстоит горный переход. Надеюсь, что всё-таки сбросим с хвоста японцев и выйдем через горы к своим. Но для этого потребуется приложить много сил и энергии.
Иногда я уже сам не рад, что ввязался в эту авантюру. Радует только, что результат получился на все пять баллов из пяти и даже превзошёл все ожидания.
Мы идём, пока не становится так темно, что глаз выколи. Становимся на привал.
Уходит солнце, приходит ночная прохлада, но костры по моей команде не жжём. Зачем лишний раз светиться перед японцами? Пусть думают, что мы где-то далеко-далеко или пошли совсем другим путём.
Перед тем, как провалиться в сон, шепчу ночную молитву, поминаю тех, кого с нами больше нет.
Если можете, там, наверху, простите меня, грешного!
Глава 6
Старина Мерфи оказался прав на все сто: если есть у тебя бутерброд с маслом, он обязательно упадёт. Другими словами, если что-то могло пойти не так, оно обязательно пойдёт не так.
— Ваш план потерпел неудачу, Николай Михалыч. Японцы догадались, где мы попробуем прорваться. Нас ждут, — мрачно констатирует тролль, передавая мне бинокль.
Я подношу его к глазам и грустно вздыхаю: до нашей линии окопов — рукой подать, по прямой версты три-четыре, рукой подать, но видит око да зуб неймёт: наперерез нашему маленькому измученному отряду вылетает добрый эскадрон японской кавалерии.
В другое время и при других обстоятельствах мы бы с ним разобрались, вот только под моим командованием не наберётся и полусотни бойцов, вдобавок мы только что проделали долгий и изнурительный путь в горах. И это я ещё не упомянул про самое главное — боезапас. Его у нас попросту нет, мы пустые. В лучшем случае имеется по два-три патрона на винтовку, причём не у каждого.
А ведь как удачно выбрали момент, сволочи! Подловили, как только мы спустились с гор на равнину, и отрезали путь к нашим. Даже если помчимся как сайгаки в сторону спасительных хребтов, всё равно не успеем. Сотня острых клинков нашинкует нас как капусту.