Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
И так далее, и в том же духе. Каждый товар, лежащий на прилавке, по словам Вадима, был уникален и эксклюзивен. Его нисколько не смущало, что на других лотках продавали точно такую же тушёнку, такое же спагетти – в совершенно идентичной упаковке и по такой же цене. Он, как я поняла, и не рассчитывал на то, что ему поверят – просто делал ставку на свою словоохотливость, на умение завязать разговор на любую тему, о чём угодно. Смешная ересь Канарейки действительно собирала возле прилавка слушателей, а, следовательно, и потенциальных покупателей – его складная, быстрая речь вызывала улыбки, желание постоять здесь подольше. Это было здорово, честное слово! Не зря Вадим утверждал,
Нет, Канарейка превратил свою торговлю в маленькое шоу! Продукты с его лотка шли на «ура», людской поток практически не иссякал. Меня уже в который раз поразила эта удивительная способность Вадима говорить, не останавливаясь, даже не задумываясь о новой теме. Фразы лились одна за другой – у него не было времени их придумывать, потому что они сыпались бесконечно, как горох из банки, и, тем не менее, запас его басней всё не кончался. А я опять была без ума от Вадима Канаренко, опять я любовалась и восхищалась им! Наверное, с девушками он ведёт себя так же – говорит, говорит, говорит, и у объекта его охоты нет никакой возможности прийти в себя от такой психической атаки, а потом всё происходит спонтанно… Ах, Канарейка…Тебя даже слушать опасно, не то, что смотреть. И откуда всё это берётся, скажите на милость? Столько шарма, столько огня, столько жизни – и всё в одном человеке. Татьяна Евгеньевна права – грех зарывать в землю такой талант, его непременно, обязательно нужно реализовывать, иначе весь этот душевный жар, вся эта энергия хлынет через край, и Вадим просто потонет в ней. Он и сейчас ищет выход для своей энергии, от того и хулиганит в школе. Прав был Виталик, когда защищал Канарейку, я только сейчас это поняла: не со зла и не из-за вредности он так себя ведёт. Слишком талантлив Вадим – на счастье своё или на беду, пока ещё не знаю, но в целом, парень он всё-таки неплохой. Вон как удачно выручил Виталика, Галина Петровна вернётся – глазам не поверит, когда увидит пустой прилавок.
Виталик, наверное, был того же мнения, что и я. Заворожённо наблюдал он за манипуляциями Вадима, уже не в первый раз за все годы их дружбы удивляясь его ловкости и фатальному везению. Виталик не завидовал Канарейке, я это видела и понимала – бесхитростная душа его была напрочь лишена этого чёрного, неблагодарного чувства и может, благодаря такому редкому качеству Виталика, они с Вадимом и дружили столько лет.
Наш совместный рабочий день закончился в половине пятого. Вернувшаяся из дома Галина Петровна выглядела теперь намного лучше и бодрее, но самочувствие её поднялось ещё выше, когда она увидела, что товар её практически весь распродан в рекордные сроки.
– Как тебе это удалось, сынок? – Сама не своя от изумления и радости, допытывалась Галина Петровна у Виталика. – Я сама никогда столько не продаю, а стою намного дольше. Что случилось?!
– Да это… - Честный Виталик пытался объяснить матери, что его заслуги тут нет ни на грош, и всякий раз, проявляя чудеса воистину геройской скромности, друга перебивал Вадим:
– Да он прирождённый продавец, Галина Петровна, вы плохо своего сына знаете. Я бы ему посоветовал в торговый после школы идти, у него талант в этой
И Виталик замолкал под давлением Канарейки. Я тоже молчала – борьба за правду в данной ситуации была никому не нужна. Молчала даже алкашка Маруся за соседним прилавком – молчала и заговорщицки улыбалась, храня нашу общую тайну, только не удержалась, подковырнула Вадима напоследок:
– Ты бы сам о торговом подумал, сынок. Хотя талант у тебя, по-моему, в другой сфере. На сцене ты бы прекрасно смотрелся.
Канарейка одарил её милой, солнечной улыбкой:
– Я знаю.
Ну разумеется, он это знал.
Глава 13
С Вадимом мы расстались сразу же на выходе из рынка – какие-то ребята, по виду старше нас минимум года на два, позвали его с собой по какому-то срочному делу, и он ушёл с ними, напомнив нам на прощание:
– В шесть у нас во дворе, не забудьте. Пока!
Так, совершенно неожиданно, мы остались с Виталиком наедине, и он, кажется, был этому бесконечно рад.
– Знаешь, я от Вадьки иногда устаю. Шабутной он, правда?
– Правда. – Согласилась я. – Но что бы ты сегодня делал, не будь он таким шабутным?
Я сама удивилась интонации своего голоса – мне ли он принадлежал? И я ли произносила такие слова? Прав был Вадим – идти мне в адвокаты.
Виталик как будто прочитал мои мысли:
– Ничего себе. – Его недоумение так же не имело границ. – Я вижу, ты круто изменила своё мнение о Вадьке. Что-то случилось?
Я поняла, что он имел в виду, но, слава богу, личное обаяние Канарейки не было причиной возникшей к нему симпатии, и я с чистой совестью могла в этом признаться:
– Да, случилось. Я поняла, что Вадим – не такой уж несносный хулиган, каким хочет казаться.
– Правда? – Виталик иронично прищурился. – Когда же ты успела это понять?
– Сегодня. Меня очень тронула история про собаку. Он рассказал, как подобрал её на улице, больную чумкой, и сам вылечил.
– А-а, Нику…Это правда. Надо было видеть, как он с ней нянчился. Чуть ли не с ложечки кормил, дерьмо из под неё вытаскивал. Зато теперь любовь у них друг к другу обоюдная и беззаветная.
– Я это заметила. Поэтому и решила, что человек, который любит животных, не может быть плохим.
– Так я тебе о чём говорил! – Оживился Виталик, совсем позабыв свою недавнюю ревность. – Вадька классный парень! Нет, завихрения порой и у него случаются, но это всё ерунда. Я всю жизнь пытался ему подражать. Безуспешно, правда… Чтобы стать похожим на Канарейку, надо им родиться. А это невозможно.
Конечно… Пока Виталик позволяет отцу поднимать на себя руку, он даже отдалённо не будет похож на Вадима Канаренко. Говорить об этом вслух я не стала – зачем лишний раз смущать моего мягкосердечного поклонника? Я благоразумно промолчала, слушая его дальнейшие рассуждения.
– Одно утешает – никто из наших таким быть не может. Поэтому и уважают все Канарейку, знают, что он крутой – ничего и никого не боится. Правда, для нас это здорово, а для его родителей – беда самая настоящая. Дядя Коля при мне сколько раз сокрушался: вся жизнь, говорит, на нервах, каждый день как на пороховой бочке. Самое страшное, что он прав – ни к чему хорошему Вадькин авантюризм не приведёт. Невозможно постоянно по лезвию бритвы ходить и невредимым оставаться. Когда-нибудь он сорвётся. Кстати, хочешь прикол? Нам как-то однажды цыганка по ладони линию жизни смотрела. Так вот, у Вадьки линия жизни, судя по всему, очень короткая – лет до двадцати, не больше. И знаешь, что самое интересное?... У меня абсолютно такая же.