Роза алая, роза белая
Шрифт:
Ее мысли были почти зеркальным отражением его недавних раздумий: будь проклят Эдуард и его сватовство!
Дорога вилась на юго-запад то сквозь леса, то по открытым лугам в свете заходящего солнца. Моргана вытянулась в седле, напряженно вглядываясь в даль в надежде увидеть первый проблеск моря и широкую гавань, и маленькую деревню под высокими стенами замка Гриффин.
— Уже недалеко, — сказала она Бронуин, и усталое лицо девушки озарилось радостью.
Вскоре они смогут скинуть грязную мужскую одежду, принять душистую ванну, переодеться в чистое. Скоро появятся стены замка, как будто вырастающие из скал. Замок Гриффин — один из
Сердце Морганы билось быстрее с каждым лье. Два дня назад они пересекли Оффа-Дайк, древний земляной вал и ров, протянувшиеся на 149 миль через реки и густые леса, отделявшие от Британии территорию, которую англичане называли Уэльсом. Местность делалась до боли знакомой. Справа поднимались холмы, зеленые, затем синие и бледно-лиловые вдали, а над головой висели почти неподвижные белые облака. Слева — леса, очень скоро они расступятся перед сверкающим океаном, и появится дом.
Остаток пути они проделали без каких-либо происшествий. Моргана как будто смирилась с судьбой, и наступило тревожное перемирие. Оно продлится лишь до конца путешествия, молча поклялась она. Ранульф не сможет так легко победить только потому, что его близость возбуждает ее. В этом виноваты лишь ее одиночество и жажда любви. Моргана напоминала себе об этом, по меньшей мере, десять раз в день.
Невозможно было видеть его сильные большие ладони и не вспоминать, как они сжимали ее грудь, видеть его широкие плечи и не вспоминать обнаженное мускулистое тело, жесткие золотистые волосы на груди и между мощными бедрами. Она не могла не представлять себе, какими были бы его любовные ласки. Одно воспоминание о его поцелуе заставляло ее груди напрягаться, а колени таять. Она не могла забыть о его власти над ней и ужасно боялась. Замок Гриффин был уже близко, ветер доносил до них запах морской соленой воды и водорослей. В этом ветре, ароматном и свежем, присутствовало еще что-то. Пока Моргана пыталась определить, что, Ранульф тихо выругался и резко натянул поводья.
— В чем дело? — спросил Десмонд.
— Беда! — Ранульф привстал в стременах — все нервы его напряглись, пробудился инстинкт воина. Он пришпорил коня, и Десмонд последовал за ним.
Кавалькада галопом неслась по дороге, вздымая пыль, вскоре скрывшую блеск доспехов и затмившую синеву неба. Ранульф был явно чем-то встревожен, и Моргана, мчась рядом с Бронуин в центре колонны, уже испытывала не радость возвращения домой, а жуткий страх.
Забыв обо всем постороннем, Ранульф поднялся на гребень холма, оглядывая горизонт. Он не двигался, но напряжение чувствовалось в каждой черточке его лица и фигуры. Изумрудные холмы катились вниз к острым скалам, нависшим над лугами и аккуратно вспаханными полями. Изумрудно-зеленая вода сверкала далеко внизу, волны обрушивались на темные утесы, разбрасывая сверкающие бриллианты брызг и обрывки белой кружевной пены.
На горизонте поднимался скалистый мыс, кинжалом вонзившийся в сердце моря. Над ним сверкали на солнце внешние стены и башни замка Гриффин из белого известняка. Но не красота этой картины захватила Ранульфа. В нескольких местах над ближайшей стеной поднимались зловещие серые перья дыма, подступы к замку кишели мужчинами в оранжево-белых одеждах.
Ранульф повернулся к Десмонду.
— Отправь Рипли и Джона Форестера на разведку: одного к скалам, другого в объезд.
Моргана протиснулась к Ранульфу. Он ожидал криков, истерики. Она была спокойна. Неподвижна. На мгновение ему показалось, что она даже перестала
— Линдси!
Глава пятая
Руки Морганы сжали поводья.
— Значит, этот бастард узнал о моем вдовстве и, не теряя времени, предъявил свои смехотворные права!
Ее реакция удивила Ранульфа: гнев, но не страх. Несмотря на потрепанную мужскую одежду, она выглядела королевой-воительницей — олицетворением неистовой отваги и красоты. Он испытал неожиданный прилив гордости и любви. Какая необыкновенная женщина! И она принадлежит ему. Он уже почти перестал возмущаться королевской интригой.
Лошадь Морганы испуганно фыркнула, и Ранульф протянул руку, чтобы успокоить животное.
— Ланкастерец?
— Нет. Просто честолюбец, откусивший больше, чем может проглотить. У замка Гриффин достаточно сюрпризов для завоевателей.
Не успел Ранульф задать следующий вопрос, как румянец снова появился на лице Морганы, и она указала на замок, торжествующе улыбаясь:
— Смотрите!
Густая дымная пелена еще висела над башней подъемного моста, крепостной стеной и внутренними постройками, но отдельных перьев дыма уже не было.
— Стрелы подожгли крыши, но мои люди уже погасили пламя.
Ранульф видел, что она права. Если защитники замка хорошо вымуштрованы и организованы, будущее не так безнадежно. Но тут осаждающие убрали баллисту[2], и показался бур, вгрызающийся в основание северной башни. Мощное сверло уже выломало значительную часть каменной кладки. Стена будет пробита максимум через три дня. Ранульф повернулся к Моргане, чтобы показать ей это, но она вдруг пришпорила лошадь и поскакала к краю леса.
Не успел он нагнать ее, как она снова остановилась — так резко, что лошадь заржала и встала на дыбы. Но не резкая остановка испугала животное. В запахе жженого дерева и соломы, в чистом морском воздухе витала смерть.
Ранульф остановил коня рядом. Склон резко опускался к долине, открывая большую деревню с аккуратно проложенными улицами, зеленой площадью с церковью и кладбищем. Свежевзрытые прямоугольники земли рассказывали горькую историю. Должно быть, раньше в деревне царили мир и покой, подумал Ранульф, глядя на цветочные клумбы в каждом дворе. Но сейчас сгоревшие стропила большинства домов обрушились и вдавились в фундамент, а цветы были втоптаны в грязь.
Треть деревни лежала в руинах. Даже украшенные резьбой двойные двери церкви были расщеплены тараном. Воздух пропитался запахом смерти. Раздувшиеся туши свиней, собак, коров, лошадей и быков валялись среди развалин, бесформенные и фантастические. Но даже не это было самым страшным. Рядом с церковью стоял стройный ряд древних дубов, и каждое дерево было обременено страшным грузом: на дубовых ветках лениво покачивался десяток трупов. Ранульф подумал, что они висят уже не меньше трех дней.
Моргана сжала кулаки. Она не могла различить лица и перебирала в уме всех деревенских мужчин и мальчиков, которых прекрасно знала. Сердце ее кровоточило. Кто из них предан страшной смерти? Пойвис, старый кожевенник, со своими юными подмастерьями? Смуглый кузнец Ллойд и его рослые красивые сыновья? Может, даже деревенский дурачок Дуэр, помогавший хромому отцу Келвину? Моргану мало-помалу охватывал холод, как будто она погружалась в ледяное зимнее море. Может, когда холод достигнет сердца, она перестанет ощущать эту ужасную боль потери. Не сможет ни двигаться, ни думать.