Роза Тибета

Дэвидсон Лайонел

‘ Нет, нет.

"Мое сердце было бы намного легче, если бы я чувствовал, что могу положиться на вас в том, что вы делаете все возможное’.

Я сказал с беспокойством: ‘Ну, вы, конечно, можете это сделать. Конечно. Естественно. Но ты должен ...

‘И пусть Бог благословит вас за это", - сказал священник, очень тепло пожимая мне руку.

Мистер Олифант переехал в Уорплесдон за неделю до Рождества. Я пошел к нему несколько дней спустя. Накануне вечером

я побывал на нескольких предрождественских коктейльных вечеринках и был не в лучшей форме. Как, очевидно, и мистер Олифант. Ему выделили милую маленькую комнату и украсили ее множеством веселых бумажных украшений; мистер Олифант лежал в постели, погруженный в глубокую депрессию.

"Этот глупый старик думает, что он умрет", - сказал отец Харрис, войдя через несколько минут. Он выпил несколько бокалов хереса во время обхода пациентов и слегка сиял. ‘Он ушел и составил завещание’.

Мистер Олифант очнулся от своего оцепенения и начал шарить в прикроватной тумбочке.

‘ Я принесу, ’ сказал отец Харрис. ‘Вот мы и пришли. Он хочет, чтобы мы оба были свидетелями этого.’

Это было несколько строгое завещание. Мистер Олифант завещал все свое земное состояние и те сомнительные активы, которые еще могли к нему прирастить, на организацию выставки на латыни, которая должна была начаться через пять лет после его смерти в его старом университете, Оксфорде. Я понял, что этот настрой не получил полного одобрения отца Харриса. Однако он подписал его, и я тоже, и старик наблюдал за нами с некоторым мрачным удовлетворением.

На шкафчике лежали четыре рождественские открытки, и я незаметно обошел их и сумел взглянуть на них, пока внимание мистера Олифанта отвлек священник: в конце концов, это была довольно жалкая коллекция после путешествия по миру, которое длилось целую жизнь. Я подумал, не могла ли их скудость в какой-то мере способствовать его унынию.

Там было одно от отца Харриса, одно от мисс Маркс и одно от меня. На последнем была надпись: "Плотные линии в 1960 году и надежда на хорошего лосося" и подпись: "Твой старый друг Уолли".

Не было ни одного от его старого друга Хьюстона.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

TОН губернатору Ходзо стало плохо. Он был угрюм. Целых два дня после получения письма своего шурин оставался в своей комнате, апатичный и с больным сердцем. Его священник прочитал ему семь томов Кангьюра. Его младшая жена играла ему на наборе освященных тарелок. Ничего не помогло. Он оставался погруженным в меланхолию. Однако на третий день, несмотря на продолжающиеся испражнения, которые не могли остановить ни Кангьюр, ни цимбалы, он почувствовал легкий прилив уверенности, и после легкого завтрака и молитв он вызвал свой паланкин и отправился в Ямдринг.

Путешествие в Ямдринг длилось двадцать четыре часа, и хотя он знал, что закончит его с болью и изнеможением, он не послал своих слуг вперед, чтобы подготовить его к комфорту, поскольку он ни в коем случае не хотел нарушать монастырский распорядок или вызывать подозрения. Он планировал лично изучить досье каждой отдельной души там. Он думал, что сможет справиться с тридцатью за час и двумястами за день. В монастыре было около тысячи ста душ.

Поскольку было важно, чтобы никто не считался вне подозрений,

он намеревался держать причину этого предприятия строго при себе, и последнее, чего он хотел, это идти на заседание совета монастыря. Это, однако, было тем, во что он вошел.

Совет был созван по любопытному делу, и настоятель с величайшей благодарностью пригласил его на него и на председательское место, ибо он был крайне озадачен.

Бессознательному трулку Хаутсону, по его словам, приснился сон. В то же утро он попросил о встрече с настоятелем. Он рассказал настоятелю свой сон.

‘В нем были указания, - сказал настоятель, - что трулку, возможно, больше не без сознания’.

‘Что это был за сон?’

Сон состоял в том, что трулку обнаружил, что идет по монастырю. Когда он шел, он заметил выходца с Запада, человека, похожего на него. Он подошел ближе к мужчине и заметил, что тот наблюдает за проливным дождем, падающим на монастырь. Дождь превратился в зеленые камни, и из них внезапно появилась фигура Матери. Пока он смотрел, за Матерью появился демон с сетью и мешком. Демон попытался поймать Мать и зеленые камни, но трулку побежал к нему, размахивая руками и выкрикивая мощную мантру, и демон убежал. Мать кивнула трулку в знак благодарности, и он пробудился ото сна.

Губернатор некоторое время сидел, глядя на свои маленькие руки, положенные одна над другой на стол. Он сказал: ‘Кто охраняет трулку?’

"Два монаха-художника, ваше превосходительство. Они надежные люди.’

‘Они говорят на его языке?’

‘ Нет. Но он подхватил немного тибетского. Почему ты спрашиваешь?..
– начал настоятель и замолчал, поняв, почему губернатор задал этот вопрос.

– Кто-то рассказал ему о зеленых камнях, ’ сказал губернатор, кивая.

На мгновение воцарилась тишина.

Заместитель настоятеля сказал: ‘Но, ваше превосходительство, даже если бы это было так, кто мог рассказать ему о церемонии или о том факте, что один из жителей Запада был ее свидетелем?’

Губернатор снова кивнул и посмотрел на свои руки, потому что он сразу понял, что в этом суть проблемы, и он не собирался заниматься этим. Если бы он знал ответ на этот вопрос, он мог бы также знать, кто говорил китайцам. ... Чтобы дать себе время подумать, он сказал: "А скажи мне, настоятель, трулку обращался к тебе с какой-нибудь еще просьбой?’

‘Да, ваше превосходительство, он это сделал. Он попросил разрешения увидеть людей с Запада.’

"С тех пор, как ему открылась причина их сдержанности?’

‘Это причина, которую он привел’.

‘И какой ответ вы ему дали?’

‘ Нет. Вот почему мы встретились. Могу я спросить, каковы взгляды вашего превосходительства по этому вопросу?’

Губернатор побарабанил ладонями по столу. Он не думал, что у него есть какие-то взгляды на этот вопрос. Теперь, когда кот был на свободе, казалось, не имело никакого значения, видел ли Хаутсон других европейцев или нет. Но он подумал, что ему следует подождать.