Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия
Шрифт:
Размывание телесности приводит к тому, что у современного человека не вызывает возмущения и сильных чувств вид расчлененного тела, что еще полвека назад было трудно себе представить. Михаил Бойцов отмечает: «Современный дискурс включает в себя лояльное отношение к видимости мертвого и умерщвляемого, а также расчлененного тела (боевики и фильмы ужасов; нашумевшая выставка «Тайны тела. Вселенная внутри», демонстрировавшая человеческую анатомию, законсервированную в силиконе)» (цит. по: Некрасова 2015). Современная изобразительная культура показывает, как человек разрушает табу, связанное с деформацией телесной оболочки — отсюда и многочисленные фильмы, в которых демонстрируется разделенное на части тело. Как отмечает Дмитрий Куракин, «рассечение влечет за собой символическую атаку на конститутивные установки телесности, что и порождает страх, коренящийся в
Но человек борется за свое «ускользающее» тело — отсюда увлечение фитнесом, диетой, здоровым образом жизни. «Уровень владения собственным телом становится особой навязчивой идеей в современной медикализированной потребительской культуре, представленной в различных инвариантах: от контроля за своим весом до контроля за рождаемостью (через контрацепцию и аборты) и смертью (через эвтаназию), а также в перспективе до владения социальным телом — благодаря развитию нейрофармакологии и нанотехнологий, внедрению генетической паспортизации и т. д.» (Попова 2015). Формируется и набирает силу дискурс бодипозитива, который утверждает ценность каждого тела и стремится вернуть индивиду контроль над его телом. Как отмечает Подорога: «… слишком доступное нам переживание собственного тела, которое неожиданно сталкивается с ему противоположным: вы все-таки находитесь внутри особой телесной машины и не имеете над ней полной власти, и в каждое мгновение можете утратить контроль. Ваше собственное тело (переживаемое как вам принадлежащее) в глубинном истоке существования принадлежит не вам, а скорее внешнему миру» (Подорога 1995).
Все эти попытки нащупать новую и меняющуюся телесность посвящены единственному и, пожалуй, самому главному вопросу — что есть человек? Где человек начинается и где он заканчивается? Права меньшинств, социальная (не)справедливость и даже вегетарианство — все эти темы посвящены уточнению и переопределению границ человеческого тела и неизбежно возвращают нас к вопросу о символическом бессмертии и смерти человека. Как отмечает Михаил Бойцов, медиаобразы вносят свой вклады в новые концепции бессмертия и определения «человеческого»: «Дракула (бессмертная душа преодолевает смертность тела), Франкенштейн (в какой части тела содержится душа? Сохранит ли душа преемственность в самовосприятии при трансформации тела?) и Шариков из «Собачьего сердца» (душа определяет телесную оболочку» (цит. по: Некрасова 2015).
В 1990 году вышел боевик «Вспомнить все» (реж. Пол Верховен) с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Фильм снят по рассказу классика фантастики Филиппа Дика «Мы вам все припомним» (1966) и повествует о том, как обычный строитель Дуглас Куэйд принял участие в воображаемом полете на Марс. Для этого компания «Реколл» (Rekall, от англ, recall — воспоминание) «вживила» в него фиктивные воспоминания об этом полете. Во время процедуры что-то пошло не так, и Куэйд вдруг вспомнил, что он действительно был секретным агентом на Марсе — Карлом Хаузером, но память об этом была кем-то стерта. Восстановив свою истинную идентичность Карл Хаузер начинает войну против могущественного мэра, колонизатора Марса Вилоса Кохаагена.
Герой Шварценеггера сталкивается с тем, что его личность связана с воспоминаниями, которые легко контролировать извне и даже можно изменить. Реальность личности и воспоминаний Хаузера/Куэйда оказывается неопределенной. Кто же он есть на самом деле и есть ли это «на самом деле»?
В фильме «Шестой день», где также играет Шварценеггер, главный герой и вовсе сталкивает со своим клоном — точным дубликатом его тела, в которое записана память героя, а значит, и его личность.
Этот сюжетный поворот отражает вполне оправданные опасения, связанные с технологизацией человеческой жизни. Если существует возможность создания/дублирования человеческого тела, что есть человек? По сюжету фильма предлагается простой ответ: человек — это его память, сохранившая впечатления, переживания, события. Однако уже в самом фильме возникает много вопросов к такой концепции: можно ли свести уникальную личность человека только к памяти о конфигурации событий прошлого, если его память поддается корректировке извне? Если человеческое
157
Например, Маргарет Саммер, исследуя практики трансглантации органов в современной Швеции, отмечает, что религиозные люди сегодня заметно реже отказываются от операции по пересадке органов, стремясь сохранить нетронутым тело: «иллюзия все еще длящейся жизни — чувство, что целостность мертвого тела должна поддерживаться, словно умерший продолжает считаться живым человеком» (Sammer 1994).
Конечно, в этом ракурсе прежняя похоронная инфраструктура, обслуживающая иллюзию телесного бессмертия, теряет свою актуальность и нуждается в серьезном переформатировании. Ниже будет мы рассмотрим, как этот процесс переориентации погребальной сферы развивается сегодня.
Брендирование, открытость, новые архитектурные решения
Современные похоронные агентства развивают собственное брендирование: прибегают к услугам профессиональных дизайнеров и PR-специалистов, активно используют социальные сети. В США и Европе существуют крупные диджитал-агентства, занимающиеся продвижением исключительно похоронных домов, а также большое количество интернет-агентств, специализирующихся на разработке сайтов ритуальных компаний.
На официальных интернет-страницах таких компаний вы не увидите ни траурных цветов, ни ангелов, ни прочих банальностей, которые так надолго прижились в индустрии смерти. Как правило, в оформлении используются мягкие и теплые цвета, элементы природных ландшафтов: камни, вода, дерево. Это и ориентация на такой ассоциативный ряд, как «забота», «уход», «понимание», вместо широко распространенных ранее стимулов типа «достойное» и «соответствующее», указывавших на оценку (стоимость) похорон.
Крупные похоронные корпорации продвигают отдельные бренды для разных целевых аудиторий. Например, SCI оказывает похоронные услуги испаноязычному населению США через бренд Funeraria Del Angel. В качестве визуального сопровождения бренда выбираются латиноамериканские модели и символы испаноязычной культуры. В Австралии с 1987 года работает женское похоронное бюро White Lady Funerals, ставшее за 30 лет целой сетью похоронных домов, которые продвигают «женский взгляд» на этот традиционно мужской вид бизнеса. Главная идея продвижения состоит в том, что только женщины действительно знают, как поддержать скорбящего человека.
Могло бы показаться, что это все та же агрессивная маркетинговая политика, которую и прежде вели похоронные компании, если бы не одно «но»: еще 20–30 лет назад похоронные дома позиционировали себя одинаково. Все они были «достойные», «соответствующие» и т. д., то есть они подчеркивали социальный статус, который могли продать через свои услуги и аксессуары. Сейчас же каждый похоронный дом стремится стать особенным, подчеркивая чаяния своей потенциальной аудитории и предлагая какую-то уникальную услугу вместо продажи аксессуара для тела умершего.
Переориентация выражается не только в брендировании. Похоронные бюро, кладбища и крематории стараются создавать дружественную, комфортную атмосферу. Для достижения этой цели используется проектирование открытой общественной среды. Пространство смерти заново перепланируется с учетом новых архитектурных решений и необходимости интеграции. Архитекторы органично вписывают морги и крематории в городскую среду. Для этого они используют много стекла, зелени и мягкого цвета в оформлении. Как не вспомнить здесь Филиппа Арьеса и его «вытеснение смерти»! В XXI веке смерть триумфально возвращается в городское публичное пространство, физически разрушая стены, отодвигая границы и делая тему погребения элементом городской повседневности.
Существуют архитектурные бюро, которые специализируются исключительно на полноценном проектировании инфраструктурных объектов похоронной индустрии. Например, бюро Behrens Design and Development, Inc. выполнило более 400 различных проектов похоронных домов, моргов и залов прощания. По мнению основателей бюро, «архитектурные тренды похоронной индустрии XXI века демонстрируют необходимость в создании дружелюбной атмосферы, которая помогала бы не углубляться в горе, а радоваться жизни».