Рождение королевы
Шрифт:
Северяне подбирались ближе друк к другу, искали упор для копий. Ведь только так пехотинец может пережить наскок кавалерии. Королева знала, что где-то около ворот, вплотную к стене прижимается ещё один отряд, прикрытый щитами со специально намороженным на них снегом, для того, чтобы скрыться от внимательных глаз.
Из ворот города вылетел большой конный отряд, видимо разгон начали брать ещё на улицах крепости. Тратить сейчас время на десяток северян никто не стал, желая сохранить скорость и неожиданность вылазки. Королева чуть выдохнула.
— Ваше величество, — показал на птичники Дагон. — О! Слышите? Пожарный
— Уже поздно, — покачала головой королева. — Изменить что-либо можно было только пока начиналось тление.
Словно подтверждая её слова, сотни птиц взмыли в ночное небо, а следом сразу из нескольких птичников полыхнули языки пламени. Как будто тянулись за птицами.
Тем временем, одновременно несколько десятков человек потянули за канаты, укрепленные на катушках.
Королева, наблюдая за разрушением дамбы, предположила, что подобным же образом можно очень быстро «поднять» преграду для несущейся конницы. Кроули всегда внимательно слушавший королеву долго что-то обсуждал с мастерами. Свои приспособления для разбивки обычной горной породы они немного переделали по принципу подъёмного моста. Сейчас, подчиняясь канатам, прямо на пути всадников встала кита с торчащими вперёд штырями.
На скорости и в темноте, реакция была слишком запоздалой. Первые ряды просто нанизали сами себя на заточенные колья. Поставившие преграду северяне, как и было условлено, времени не теряли, а сразу отступили. Рыцари злобно рубили лишь наскоро сбитый щит и канаты, его удерживающий.
Заминку вражеского отряда использовали бомбардиры баллист и гарпунеры. Камни и гарпуны полетели сплошной стеной, ломая кости и разрывая плоть. Крики людей смешались с болезненным ржанием и тревожным гудением колоколов в городе.
Из-за стены доносились крики. А всё нарастающий гул вызывал тревогу у королевы.
Створки ворот снова распахнулись. На этот раз с лязгом и грохотом. По мосту неслось настоящее оленье стадо. Королева не сразу рассмотрела что на первых оленях сидят всадники. А вот телеги её удивили.
— Ваше величество, они похоже забрали и тяжело раненных, и тех северян, которых согнали сюда, как бунтовщиков. Нужно наступать, иначе их нагонят и перебьют, — вытянулся перед королевой командор Илви.
— Действуйте, командор, — громко произнесла королева, понимая, что каждая секунда решает жить кому-то или умереть.
Командор взлетел в седло, следом за ним сорвались ещё два всадника. Они уже не скрываясь трубили команды, затаившимся отрядам Орленбурга.
Солдаты, выскочившие из крепости в погоню, не смотря на пожар, не рассчитывали, что столкнуться не с обессиленными и замёрзшими пленниками, а с хорошо вооружённой пехотой. А те немногие рыцари, что преследовали беглецов, скакали прямо на небольшой отряд, мимо которого вначале пронёсся отряд, посланный канцлером прекратить разрушение дамбы.
Даже для знавшей о спрятанных в снегу брёвнах, что рубили подальше от лагеря, чтобы не выдать себя стуком топоров, и таскали сюда чуть ли не в последнюю минуту, королевы внезапно спотыкающиеся и кувыркающиеся кони стали неожиданностью.
Но сожалений она не испытывала. Разве что лошадей было жаль.
Многие из оленьих всадников, не смотря на пережитый плен и раны, разворачивали своих оленей и вставали в боевые порядки. По построению в коробки королева опознала легионеров
Погоня за пленниками превратилась в бойню. Многие из солдат развернулись и кинулись под защиту стен. Но кто-то, видимо опасаясь, что следом за солдатами в город ворвутся северяне, отдал приказ закрыть ворота. Спасать своих Доргсаут не собирался.
Королева поспешила на место сражения. Её узнавали и без знамён, что несли за её спиной неотступно следующие за ней Ольф и Хендрик. Рена отыскивала взглядом командиров и старшин.
— Командор Илви, — склонила она голову, признавая заслуги орленбуржца. — Лeрхи, как я рада видеть, что с вами всё благополучно. Ваш план удался. Вы первый в истории военачальник, который смог взять штурмом Доргсаут.
Королева улыбалась, хотя видела многих раненных, некоторые были без сознания или уже погибли. Было много тех, кто был до сих пор напуган произволом канцлера. Мирные люди, в один день превратившиеся в нищих и бездомных.
— Ваше величество, — хрипло произнёс кто-то, опускаясь на колени перед королевой.
Её величество не сразу узнала в этом хромающем, тяжело дышащем и совершенно залитым кровью, своей и чужой, человеке, сейма Глемшайра.
— Сейм, ну что вы… — начала и осеклась королева, заметив, что у мужчины не хватает одного уха и рассечена щека, из-за чего и голос звучал хрипло и невнятно.
— Я прошу вас о прощении, королева. За то, что усомнился и обвинил в трусости и нежелании спасать тех, кто безвинно попал в лапы канцлера, — опустил голову сейм. — Надо мной ваша воля, ваше величество.
— Встаньте, сейм Глемшайр. — Попросила королева. — Я не вижу вашей вины.
— Из-за меня… — начал мужчина.
— Нет. Не из-за вас. Из-за подлости, алчности и желания править Роттенбладов, — не дала ему взять на себя вину за разгром северян королева. — Мы с вами, люди далёкие от дел войны. Наш отважный Лeрхи, что придумал план вашего вызволения из плена, к примеру, торговец. Кроули знаток руд и камней, Дагон держит лучшую таверну, где самое вкусное молоко с мёдом и суп. Руперт Датсон рыболов. А я всего лишь слабая женщина, которая всю жизнь готовилась жить так, как предписывает закон, традиции и долг королевы. Сейм Глемшайр, мне ведь… Мне двадцать лет исполнится только весной. О чём мечтают девушки в двадцать лет, даже если они принцессы или королевы? Чья вина в том, что мы все покинули свои дома, потеряли близких и дорогих для нас людей и вынуждены воевать, чтобы защитить последнее, что у нас осталось, нашу жизнь? И меру этой вины никто из нас не должен облегчать! А сейчас, все у кого остались хоть какие-то силы, нужно помочь тем, кто совсем обессилел. Походный лагерь не самое уютное место, но всем нужно тепло и еда.
— Пусть благословят вас Боги Севера, ваше величество, — тяжело поднялся с колен сейм Глемшайр. — Как ни крути, но король сделал Северу доброе дело, отправив вас в родные места.
Глава 42
По зимнему позднее утреннее солнце осветило неприглядную картину, которую представлял из себя Доргсаут. Новая твердыня канцлера.
Обугленные птичники и закопчёные башни верхнего города ещё дымились, ветер трепал бесполезные теперь пожарные колокола. Их размеренный гул больше походил на похоронный звон, чем на сигнал тревоги.