Рождение Патриарха
Шрифт:
Через час опять зарядил мелкий дождь, окончательно уверив меня, что непогода пришла надолго. К сожалению, вместе с уменьшением неприятных ощущений от солнца и серьёзным ударом по комфорту одежды сырость преподнесла мне дурную шутку — едва я подумал о том, чтобы проверить работоспособность оружия, как арбалетная тетива лопнула, стоило только начать её натягивать.
Самостоятельная жизнь определённо началась с позитивных нот.
И всё же к наступлению вечера тучи немного разошлись, то тут, то там открывая далёкие звёзды, что позволило взяться за просушку гораздо более основательно. И вот аккуратный костерок опять тихо потрескивает неподалёку от землянки, просушивая развешанную рядом многострадальную одежду. Прохладный ночной воздух приятно обдувает оголённый торс. Человеческая кровь из откупоренного флакона играет на языке, а в голову лезут всякие
И тем не менее в мысли и воспоминания я ушёл недостаточно далеко, чтобы пропустить приближение одинокого волка. Моя способность ощущать живых существ с прошлого месяца никуда не исчезла, даже подросла после того, как я перешёл на рацион из нормальной человеческой крови. Мелкие животные, вроде мышей и белок, давно стали фоном, на который я почти перестал обращать внимание, а вот крупных чувствовал сразу, вне зависимости от наличия между нами препятствий. Вероятно, хищник учуял запах крови из открытой бутылки. По крайней мере, это было единственное объяснение тому факту, что он сунулся к месту, где горит костёр. К тому же огонёк жизни зверя, мерцающий перед моим внутренним взором, выглядел как-то странно и тускло. Значить это, конечно, могло что угодно, но волки не ходят по одному, этот же был один, что в сочетании со слабым огоньком жизни могло говорить о какой-то болезни, а следовательно, и проблемах с добыванием пищи.
Покружив вокруг минут десять, он всё же решился выглянуть на поляну. Я всё это время сидел у костра, попутно подбрасывая свежий хворост в огонь и наблюдая за перемещениями хвостатого гостя. Дела мне до него толком не было, но когда ты сидишь и тебе скучно, хоть какое-то разнообразие в окружающем мире само собой приковывает внимание.
Когда же волк наконец показался из-за деревьев, я убедился в том, что не ошибся в догадках — задняя правая лапа животного была явно сломана. Впрочем, данный факт почти сразу перестал иметь хоть какое-то значение, ведь стоило мне посмотреть на «санитара леса», как я неожиданно начал испытывать странное, иррациональное волнение, сильно выбивающееся из всего того, что я ощущал секунду назад. И с каждым мигом волна сильных беспричинных эмоций только нарастала: слабость, опаска, голод, ощущение близости еды, густо замешанное на чувстве, что одинокая жертва может быть опасна, и опять голод, борющийся со страхом… Отвратительно яркий букет, который крайне сложно отделить от собственных чувств. Однако… отделить всё-таки было можно. Достаточно было закрыть глаза, перестав смотреть на волка, — и наваждения как не бывало. По всему выходило, что эмоции были не мои, а принадлежали животному. Других рациональных объяснений произошедшему я просто не видел.
Вот только на этом сюрпризы не закончились — не успел я толком задуматься над повторением опыта, для получения понимания, что это вообще такое и повторимо ли оно, буквально только-только проморгался, вновь открывая глаза, как вдруг волк повернул голову, и… наши взгляды встретились.
Не знаю, как описать… Это был первый раз, когда я в полной мере проник в чужое сознание. Память волка была своеобразной, но от этого не менее информативной. Я увидел всё: и то, как он сломал ногу на охоте; и то, как после этого покинул стаю; и охотничьи угодья его прежней стаи, и все охоты, через которые он прошёл. Вся жизнь волка промелькнула у меня перед глазами, буквально вымораживая объёмом данных сознание, будто в виски, глаза и уши вкрутили шланги с мятным, чтоб его, охладителем из жидкого азота и дали полный напор…
В себя я пришёл с жуткой головной болью и слабостью во всём теле. Не хотелось не то что думать, даже просто созерцать окружающий мир уже было сущей пыткой. Шероховатость земли под спиной, шелест листвы, мягкие прикосновения ветра к коже, мигание огней чужой жизни вокруг… От всего этого хотелось взвыть, но сил не было. Мозг был просто не способен подать голосовым связкам сигнал к действию. Только лежать, закрыв глаза. И дышать. Больше ничего.
Но если закрыть глаза, другие чувства обостряются. Не важно, что секунду назад ты не обращал внимания на окружающие звуки,
Она-то меня окончательно и встряхнула, возвращая к реальности. Да, не самые приятные ощущения, но бывало и хуже — "похмелье" от звериной крови может быть очень, очень паршивым. Да и прочие "радости жизни" в услужении оборзевшему от вседозволенности уроду позволили оценить спектр негативных ощущений довольно широко, пусть до банальных пыток этот тип и не опускался, но всё же. Однако стоит вернуться ко внутреннему взору, ну или «ощущению жизни» (я всё ещё не определился, как правильно это именовать). А с ним и впрямь было что-то не то, что-то в нём изменилось. Неуловимо, почти незаметно… Но в этих огнях, отражающих для меня любое живое существо, определённо что-то добавилось. Какой-то штрих, ускользающий от помутившегося сознания, что-то вроде… эмоциональной окраски?
Да. Точно. Картина словно расцвела новыми цветами, причём не вся, а только ближайшая область. Дальше всё было как обычно, но вблизи… Вблизи тоже было по-разному, с разной… яркостью. Самые малые источники жизни совсем не претерпели изменений, в то время как большие обзавелись чем-то вроде… очень сложно подобрать формулировку… отпечатка разума? Какой разум у животных? О-о-о, я сам только что ощутил «какой», уж на проявление эмоций его хватает с избытком, если же приглядеться хотя бы вон к той…
Мои размышления были резко прерваны волной огня, окатившей всё тело. Зашипев, я сам не заметил, как оказался на ногах и, распахнув глаза, зло покосился из-под сложенной козырьком ладони на небо — наступал рассвет.
Шипя сквозь зубы и проклиная всё на свете, я бросил одежду где была и сломя голову нырнул в землянку, чувствуя, как кожа вспухает волдырями и чуть ли не дымится. Даже кипятком ошпариться было не так больно.
Уже закрыв вход щитком-дверью из лапника и присев в дальнем углу, болезненно прислоняясь к холодному грунту стены в тщетной попытке унять горящую спину, осознаю, что за краткий миг бега успел увидеть виновника всей этой ситуации. Серое тело волка безжизненно лежало там, где его встретил мой взгляд…
Чтобы прийти в себя и унять боль и зуд от солнечного ожога, пришлось потратить ещё один флакон крови. Что-то как-то быстро она у меня уходит, надо за собой следить и сдерживаться, а то так можно остаться без экстренного лечения и пропитания посреди леса. Разумеется, в таком случае можно будет перейти на кровь животных, но между «подзатянуть пояс» и «давиться кровушкой оленя» я предпочту первое — к хорошему быстро привыкаешь, и если раньше звериная «влага жизни» просто казалась неприятной на вкус, то теперь, боюсь, меня просто вывернет. Разумеется, если совсем оголодаю, то и суслику буду рад, но стоит постараться до такого не доводить.
Разобравшись с поправкой собственного здоровья и оценкой продовольственных запасов, я принялся разбираться с открывшимися возможностями более подробно. Очевидно, что моя телепатия, ну или эмпатия, не суть важно, вышла на новый уровень, но контролировать я её не мог от слова вообще. В принципе, сами по себе эти способности не были чем-то из ряда вон, аристократствующий засранец вполне мог в контроль тех же волков, полагаю, что как раз при помощи чего-то похожего, только… более тонкого. Я же сейчас получил в своё распоряжение кувалду, которой мог превращать мозги жертвы в студень, при этом ещё и сам отхватывая… эм… «обратной тягой», назовём это так. Почему прорыв случился прямо сейчас, гадать было бесполезно, может, из-за обильного потребления крови или появления подходящей жертвы, да и не особо это было важно. А вот взять эту силу под контроль было необходимо — каждый раз терять сознание от взгляда в сторону кого-то умнее мыши мне не хотелось. И сейчас у меня как раз образовалось почти двенадцать часов «свободного времени». Практика, скорее всего, опять вымотает, и придётся снова тратить кровь, но тут ничего не поделаешь, раз надо, значит, надо. И, привалившись спиной к стене землянки, я прикрыл глаза и сосредоточился на эмоциях окружающих меня живых существ. Теперь найдём какую-нибудь белку и попробуем понять, что у неё на уме, при этом не вскипятив этот самый ум. Ни ей, ни мне…