Рождённый под чужим небом
Шрифт:
— Уфф, — выдохнула Сирина и погладила кота. Тот заурчал. Ровно и мощно.
— С чего такое, не ведаю, — воительница хлебнула из кувшина молока. — Знаю лишь одно. Колдун из него вырастит сильный.
— Поглядим, — задумчиво протянула Ярха. — Пусть сначала Испытание пройдёт.
— Дык ведь необязательно?!
— Надо, — твёрдо сказала Ярха. — Не пройти его это ещё хуже, чем быть Безымянным.
— Кем?
Ярха вздохнула. На её лицо набежало облачко. Казалось, что она только что вспомнила нечто для себя неприятное. Или тягостное.
— Был
— Чего? — не поняла Сирина.
— Поговорить любил после дела этого! — Ярха усмехнулась. — Вот он и поведал мне о Безымянных. Есть значит у дивьев Храм Четырёх Стихий. Вот детишек туда и приводят. Коль признаёт их храм — то на плече появляется знак особый и имя им дают. А коли нет…
— Ну, что тогда? — не утерпела Сирина.
— Безымянный, никогда не сможет стать вождём. Не может он быть и шаманом. Его удел — пещеры мести, да другим прислуживать. Разве что, в случае войны, делом ратным заняться ему дозволят, да и то вряд ли.
— Ух, ты, — изумилась воительница. — А мне Рурх ничего такого не говорил!
— Сама подумай, — рассудительно заметила Ярха. — Кто-то ведь порядок в пещерах должен поддерживать? Горшки помойные из покоев выносить, да еду готовить?
— Ну-у, — гостья не нашлась что возразить.
— Вот то-то же, — Ярха досадливо махнула рукой. — Не сравнивай дивьев с людьми. Не надо. Другие они.
— Да поняла я уже, — Сирина поморщилась. — А что ещё этот Молчан рассказывал?
Старуха ответила не сразу. Вначале посмотрела в окно, а затем провела рукой по седым волосам.
— Всякое он говорил. Вот об Усобице ихней вспоминал как-то. Был у дивьев значит вождь и звали его Гневеж. Знатный ратоборец и колдун не из последних. Только вот беда решил ещё и шаманом стать.
— Зачем это? — удивилась Сирина.
— Кто ж его знает? — старуха пожала плечами. — Молчан мне об этом не рассказывал, да я особо и не спрашивала.
Пригревшийся на коленях у воительницы кот поднял голову. Та, заслушавшись Ярху, забыла его погладить. Дабы привлечь к себе внимание, домашний зверь возмущённо мяукнул. Зря он это сделал. Сирина, мягко, но решительно столкнула животное на пол. Кот фыркнул, распушил хвост и важно пошёл к себе обратно в угол.
— Ну, так вот, — продолжила старуха. — А шаман ихний есесно против был, такого желания. И пошёл меж дивьями такой раздор, что любо дорого посмотреть. Одни на сторону вождя стали, другие за шаманом пошли. Дурное дело нехитрое — так всё закрутилось, что аж до драки дошло. А там и кровь первая пролилась.
В углу комнаты что-то звякнуло. Это кот наступил на свою миску. Может молока налить требовал, а может просто ему скучно стало.
— Ишь ты, негодник, — Ярха погрозила ему кулаком и продолжила:
— Началась Усобица.
Ярха выглянула в окно и посмотрела на небо. Похоже, что собирался дождь. Старуха свистнула в два пальца, после чего гуляющие во дворе козы с горестным блеянием поплелись в сарай.
— И чем всё закончилось? — Сирина внимательно посмотрела на хозяйку.
— Гневеж то ведь тоже не дурак был, — Ярха криво усмехнулась. — Припасся кое-чем на крайний случай.
Старуха опять замолчала. Стало слышно, как по крыше забарабанили первые капли дождя.
— Да что же ты так тянешь а? — взъярилась Сирина. — Договаривай уже, коли начала!
— Воители это были. Целиком из горного хрусталя сделанные. Не ведающие страха и жалости. Десятка три их набралось, не больше, но и этого хватило. Начали они дивьев истреблять. Тех, что за шамана стояли.
Дождь усилился. Из окна было видно, что он полил сплошной пеленой. Сирина поёжилась. Всё-таки хорошо, что в такое ненастье она сидит в сухой и тёплой избе!
— Крепкие они были создания. Огонь почти их не брал, да и железо тоже не особо помогало. И от пауков никакого толка не было. Так что на одного разбитого хрустального воина приходилась полсотни павших дивьев. А то и поболее.
— Так значит, Гневеж победил? — решила Сирина.
— К концу Усобицы у него осталось десятка полтора хрустальных. Дивьев же с обеих сторон полегло немеряно. Последняя и самая главная битва длилась несколько дней и выжил в ней только один воин. Да и тот, тяжёло раненый и малость умом тронувшийся. Он то и поведал, что шаман сотворил нечто невообразимое.
— И что же? — живо заинтересовалась Сирина.
Старуха покачала головой и развела руками.
— Врать не буду, не знаю. Молчан темнил чёго-то. То ли не хотел правду мне сказать, а может и сам не ведал. Я поняла лишь, что шаман сокрушил Гневежа и упокоил хрустальных. Ну а остальные дивьи перебили друг друга сами, уже безо всякой волшбы.
Ярха встала из-за стола и, наклонив голову, дабы не зацепиться за сушёные травы, свисающие с потолочных балок, подошла к печи. Пошуровав в ней, она вытащила ещё тёплый котелок и повернулась к подруге.
— Каши отведаешь?
Сирина прислушалась к своим ощущениям. Вроде особого голода пока не чувствовалось, дивьи пауки, если к ним конечно привыкнуть, пища сытная, но и обижать Ярху отказом тоже было не с руки.
— Немножко, — воительница милостиво кивнула.
Поставив на стол миски, Ярха щедро бухнула туда каши. Затем убрав котелок, пошарила где-то в углу избы и, с некоторой натугой, выкатила оттуда деревянный бочонок. Ведра на три, никак не меньше.
— Давече тут приходили крестьяне, совета испрашивали, — ответила старуха на ещё незаданный вопрос Сирины.