Рождественские глюки Плам

Иванович Джанет

– Конечно могу, – возразила Лула. – Видишь? Я уже это проделала. – Лула закинула сумку на плечо, вылезла из своей «птички», примериваясь ко входу в молл. – У меня полно дел, – сообщила она. – Встретимся у машины в половине третьего.

* * *

Я посмотрела на часы: два тридцать. А подарок куплен только один. Перчатки папаше. Тут и думать не надо. Я дарю ему перчатки каждый год. Он на них рассчитывает. С остальными я потерпела фиаско: отдала Валери лучшие идеи

подарков. В молле было столпотворение. Море покупателей. И нехватка продавцов. Товар весь уже захватали руками. И почему я откладывала до последнего момента? Почему я каждый год наступаю на одни и те же грабли? В будущем году закуплю подарки в июле. Клянусь, так и сделаю.

Мы с Лулой подошли к ее машине одновременно. У меня маленький пакетик с перчатками, а Лула волокла набитые до отказа и готовые лопнуть четыре огромные сумки.

– Ого, как ты удачно отоварилась, – восхитилась я. – А у меня только перчатки.

– Черт, я даже не знаю, что в этих сумках, – поделилась Лула. – Я просто кидала все подряд с полок, что ближе к кассе. Наверно, позже разберусь. Все всегда возвращают свое дерьмо обратно, поэтому неважно, что покупать.

Лула поехала к выезду, и тут, когда она приблизилась к краю парковки, ее глаза вспыхнули. – Ты не поверишь, – сказала она. – Они устроили здесь елочный базар. Мне позарез нужна елка. Я должна остановиться. Только на минуту. Добуду себе елку.

Четверть часа спустя у нас из четырехфутового багажника торчали шестифутовые елки. Одна Лулина. Одна моя. Мы перевязали крышку багажника пружинным шнуром и отправились своей дорогой.

– Хорошо, что мы увидели этот елочный базар. Ты тоже смогла купить себе елку, – радовалась Лула. – Нельзя праздновать Рождество без елки. Черт, как же я люблю Рождество.

Лула надела белые меховые сапоги до колена, в которых была похожа на снежного человека. А зад упаковала в красные эластичные брюки в обтяжку, на которых волшебным образом переливались золотые блестки. Еще на ней был красный свитер с аппликацией в виде рождественской елки. А сверху жакет из крашеного в яичный цвет кролика. При каждом движении Лулы с жакета сыпались желтые пушинки и кружились в воздухе, как пух одуванчиков. Позади нас в желтом тумане исчезала площадка с елками.

– Ладно, – сказала Лула, останавливаясь на светофоре. – Мы услышали, как Рождество стучится в дверь. Мы уже на пути к Рождеству. – Светофор сменился, и парень перед нами замешкался. Лула нажала на гудок и показала парню средний палец. – Двигай, – заорала она. – Мы что, здесь весь день будем торчать? Это же Рождество, твою мать. Нам некогда. – Она выехала на автостраду, распевая во всю силу легких «Колокольчики звенят».

– Джингл беллс, джингл беллс, джингл олл де уэ-э-эй, – вопила она.

Я прихватила веко пальцем.

– Эй, у тебя снова глаз дергается? – спросила Лула. – Тебе пора с этим что-то делать. Ты должна показаться врачу.

Лула уже была на третьем куплете «Тихой ночи», когда припарковалась у черного «яго». Я вышла из машины и наклонилась поговорить с Дизелем.

– Давай мы с Лулой подежурим следующую смену, –

предложила ему я. – Если что-нибудь случиться, я тебе звякну.

– Звучит подходяще, – согласился Дизель. – Я мог бы с пользой потратить перерыв. Весь день тишина, и у меня на душе спокойно. Если больше не предвидится волнений, Шандор неизбежно вернется в свой магазин.

– Не переживай, милашка Дизель, – заверила Лула позади меня. – Мы будем следить за этим местом, как черт за своей сковородкой. Мир и покой – мое второе имя.

Дизель смерил Лулу взглядом и заулыбался.

– Так что за дела? – поинтересовалась Лула, когда Дизель отчалил.

– Я ищу НЯСа по имени Сэнди Клоус. У него фабрика игрушек.

– Что это вон с той машиной? Какое-то высокое водительское кресло. А что это за ручки на рулевой колонке?

– Большинство рабочих в заведении – коротышки.

Иногда, когда Лула взволнована, она распахивает глаза и выкатывает белки так, что они становятся похожи на белые утиные яйца. Сейчас вот наступил момент для утиных яиц.

– А ты не брешешь? Карлики? Целая фабрика карликов? Ой, я люблю карликов. Еще с тех пор, как увидела «Волшебник страны Оз». Кроме этого парня, Рэнди Бриггса. Он паршивый маленький педераст.

– Бриггс тоже здесь, – сообщила я. – Он работает в офисе.

– Ого. Я бы не отказалась надрать ему задницу.

– Никаких задниц!

Лула закусила нижнюю губу и вернула глаза на место.

– Я знаю. Ты думаешь, я не знаю? Я чувствую, когда нужно соблюдать правила приличия. Правила приличия – мое второе я.

– В любом случае ты его не увидишь, потому что мы просто здесь посидим, – предупредила я.

– Не хочу здесь сидеть, – заявила Лула. – Хочу увидеть карликов.

– Теперь они маленькие люди. Карлик – неполиткорректно.

– Хрень какая, я не могу соблюдать все это политическое дерьмо. Я даже не знаю, как называть себя. То я черная. То афроамериканка. А потом уже цветная. Кто, черт возьми, вводит эти правила?

– Ну, кем бы они ни были – маленькими людьми, гномами или кем там еще – ты увидишь их, когда закончится смена, и они пойдут домой.

– Откуда тебе знать, что этот Клоус не сбежит через задний ход? Спорим, у этой фабрики огромная старая добрая задняя дверь. Наверно, с погрузочной платформой. Наверно, стоит спросить, не ушел ли еще этот тип.

Лула была права. Конечно же была задняя дверь.

– Ладно, – сдалась я. – Пожалуй, не повредит еще раз побеспокоить ту даму за столом.

Бриггс побледнел, когда мы вошли в приемную. Женщина за столом приняла извиняющийся вид.

– Боюсь, его еще нет, – сказала она.

– А где делают игрушки? – спросила Лула, направляясь к двери, ведущей в фабрику. – Спорим, здесь. Черт, сгораю от нетерпения увидеть, как делают игрушки.

Женщина за столом вскочила на ноги.

– Мистер Клоус предпочитает не принимать гостей в цехе.

– Да я только гляну одним глазком, – предупредила Лула. И открыла дверь. – Кошки святые! – воскликнула она, войдя в склад. – Ты только посмотри! Куча долбанных гномов.