Розы в снегу
Шрифт:
Но иногда мне кажется, Он от меня отвернулся. И тогда я вижу себя вопрошающим, как Иисус Христос на кресте: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»
В комнату заглянуло солнце, в его утренних лучах затанцевали пылинки. Проснулись птицы. Петухи прокричали в третий раз.
— Нет, я не отрекусь от Него, — вздохнул Лютер. Он отвернулся от жены и стал дышать ровнее. Вскоре Кэте показалось, что он заснул. Она тихонько вышла из комнаты, умылась студеной водой. Затем разбудила служанок.
***
С
— Пожалуй, хватит, — Доротея покачала головой, — не пустыней же поедет наш господин.
— Ты уверена? — Кэте смахнула пот с бровей. — Их четверо и еще двое слуг. Вряд ли им хватит провизии даже до Айслебена, у мальчишек хороший аппетит, да и Мартин, слава Богу, выздоровел и не отказывается от еды. Должны ли мои сыновья страдать от того, что сопровождают отца? И не забудь положить герру доктору его любимую селедку.
Доротея шмыгнула в подвал. А в кухне появился Вольф. Герр доктор просит хозяйку дать ему в дорогу бочонок вина. И сушеных цветов бузины, чтобы приготовить настой, если вдруг что…
— Что? Вина? Разве он не к графу едет? А бузину посмотрю.
Недовольно покачав головой, Катарина опять занялась хлебами. Ну, теперь, кажется, хватит.
Она покинула кухню и поднялась по лестнице в комнату. В печи, облицованной изразцами, плясал слабый огонь. Ганс, Мартин и Пауль сидели у стола и внимательно изучали карту. Кэте наморщила лоб, отодвинула карту в сторону и подсела к сыновьям.
— Послушайте, мальчики! Конечно, сейчас еще довольно тепло, но завтра утром перед отъездом обязательно наденьте теплые куртки. В фургоне не садитесь на сквозняке. Следите за тем, чтобы отец не снимал пальто, он может простудиться. Подъезжая к гостиницам, выскакивайте первыми и кричите: «Доктор Мартин Лютер приехал!», чтобы люди знали, с кем имеют дело, и оказывали вашему отцу должное уважение. Перед тем как лечь в постель, хорошенько потрясите солому — все меньше клопов да вшей…
Пауль равнодушно уставился в окно, Мартин смотрел на мать большими испуганными глазами, а Ганс согласно кивал при каждом ее слове.
— Перестань читать мне проповедь, Кэте! — Лютер стоял на пороге в чулках и нижней рубахе; в руках он держал камзол. — Мне было б гораздо милее, если б ты еще раз обметала низ камзола — тогда он наверняка выдержит поездку. Этот кусок сукна так же, как и его хозяин, нуждается в спасении. Увы мне! Опять в дорогу! — И с раздражением швырнув камзол на скамью, Лютер напустился на сыновей: — Ну, и что вы тут расселись? Хотите подучиться напоследок? Надеюсь, мне не придется краснеть за вас, если дело дойдет до латыни?
Кэте подхватила камзол и направилась к скамье у окна — там она держала свои принадлежности
— Могли бы и подождать до весны, — проворчала женщина. — Если опять похолодает, вы рискуете заболеть (и кто о вас тогда позаботится?); ну а если снег и дальше будет таять, дороги раскиснут, фургон застрянет или опрокинется…
— Милая Кэте! Ты самым подробнейшим образом объяснила нечистому, как можно нас помучить! — Лютер рассмеялся. Катарина удивленно глянула на мужа. В последнее время он редко смеялся.
— До чего же мне не хочется вас отпускать, Мартинус. — Она склонилась над шитьем.
— Да что там! Ты беспокоишься о своих сыновьях. По тебе, так им нет лучше места, как возле маминой юбки.
— Нет, Мартинус, я печалюсь не только о них. Но и о тебе. Ты много говоришь о смерти. А я и представить себе не могу жизни без тебя.
Она опустила руки и стала смотреть на сереющее за окном небо. Быстро смахнула слезы. Увидев это, Лютер печально замолчал. Несколько раз он по своему обыкновению прошелся по комнате, затем остановился подле жены и осторожно положил ей руку на плечо.
— Кэте, милая, я разочаровался в людях, все думают про меня: «Лютер превратился в гневливого и злого старикашку!» Даже мой друг Филипп, даже Меланхтон, я знаю, жаловался на меня курфюрсту. Только ты, ты одна еще терпишь меня. Отец наш Небесный воздаст тебе за это. Жаль, я не могу… Но завещание, как тебе ведомо, я составил. Ты не останешься без собственности и крова над головой, хоть я и не счел нужным пригласить юриста для оформления этой бумаги. Все они слуги дьявола, вечно все переврут. Большего я для тебя сделать не могу. Господь все устроит.
Кэте отложила камзол в сторону и обняла мужа за шею:
— Останься ради меня, — прошептала она, а потом снова взялась за работу.
Начало темнеть. Все меньше света проникало через окно.
Утром следующего дня, в предрассветных сумерках, все обитатели дома вышли попрощаться с герром доктором.
Корзины и кувшины давно погружены. Кэте одергивает на сыновьях курточки.
— Ганс, ты старший, присматривай за ними! Встретите родню — поклон от нас и…
— Ели б это были не графы фон Мансфельд, которым я нужен, я остался бы дома, — ворчал Лютер, карабкаясь в фургон.
Мальчишки, высунув головы из заднего окошка, гордо и взволнованно махали провожающим.
Заморосил мелкий холодный дождь. Кэте плотнее укутала плечи платком.
— Ступайте в дом! — приказала она девушкам, машущим рядом с ней вслед фургону. А сама осталась стоять посреди пустого двора.
Фургон свернул налево к воротам Элстертор. А Катарина по-прежнему не сводила с него глаз; она видела, как лошади мало-помалу стали лучше тянуть и пошли ходкой рысью. Головы мальчиков исчезли. И затем — лишь серая стена из дождя и сумерек.