Рубаи. Полное собрание

Хайям Омар

844

Земля в унынии, она больным-больна… И к ней нагрянула весна, хмельным-хмельна, — В зеленой шали вновь лицо земли прекрасно, И снова в кубках жизнь (испей!) полным-полна!

845

Вчера я шел одной из розовых аллей. Две тысячи Лобат, проливших кровь на ней, На тайном языке все как одна шептали: «Ты чашу наклони! Но капли не пролей!»

846

Саки!

Ночная мгла зарей разорена: Проснись и посмотри! Доспишь потом сполна. Нарциссы сонные раскрой, как два окна, Зороастрийского подай скорей вина!

847

Встань! Сердце снадобьем известным успокой, Душистым, пламенным, прелестным — успокой: Вином рубиновым, желая нас утешить, Да чангом яшмовым чудесным успокой.

848

Стряхни скорей, стряхни остатки сна, саки, Плесни скорей, плесни вина-пьяна, саки! Пока из чаш-голов не сделали кувшина, По чашам расцеди кувшин вина, саки!

849

Саки! Как телу хлеб, душе — рубин хмельной. Рассветным солнцем ты встаешь передо мной. Припасть к твоим стопам и умереть со вздохом Милей тысячекрат, чем вечно жить, как Ной.

850

Саки! Пока скорблю, у счастья не в чести я. Блаженства вне вина не смог нигде найти я. Налей! Глоток с утра — тот миг, тот взлет души, Какой из всех людей познал один Мессия.

851

Саки! Хороших вин и поутру не прячь, Лежащим во хмелю целебный хмель назначь. Я, развалившись, пью среди развалин Смерти. О развалившейся вселенной посудачь!

852

Саки! Я как свеча, уставшая пылать, Живым огнем вина зажги ее опять. Ах! Чистое вино, рубиновое чудо: Устами припадешь — и уст не оторвать.

853

Вставай, притопни-ка! Мы будем хлопать в лад. Нарциссы свалит хмель, пока на нас глядят! Что двадцать?! Хорошо, когда плясун в ударе. А как ударим мы, коль будет шестьдесят!

854

Луна своим лучом пронзила мрак ночной. Прелестней (пей вино!) найдешь ли миг иной? Повеселясь, другим уступим любоваться Над прахом без конца кружащейся луной.

855

Влюбленный и про пост забудет. Будь что будет! Толпа хмельную страсть осудит… Будь что будет! Вам, жертвы трезвости, не мило ничего, А пьяным любо все, что будет: будь что будет!

856

Хайям! Ты вновь хмелен, ты пьешь — как хорошо! А к луноликой вдруг прильнешь — как хорошо! Вселенная

всему небытие готовит. Представь: Небытие… Живешь?! Как хорошо!

«Коль не сама Любовь, то, право, кто же ты?..»

857

Прошлась ты по душе, как благодать. Ты кто? И, сам не свой, прошу: пройди опять! Ты кто? Ах, ради бога… Нет, скорее, ради сердца, Присядь со мной, а я начну гадать: ты кто?

858

О, Божьего письма начало! Это — ты. О, высшей красоты зерцало! Это — ты. Нет в мире ничего, что не было б тобою. Ищи в себе, коль что пропало: это — ты.

859

Здесь некий муж твоей красою окрылен: В переселенье душ и прежде верил он, Теперь — уверился: «Вновь посрамлен Юпитер! Юсуф Египетский на землю возвращен!»

860

Учуяв в ветерке твоих духов струю, Рванулось сердце вслед… Растерянно стою, Совсем забытый им: в себя впитало сердце Не только ветерок — и ветреность твою.

861

Услада сердца! Чьи волшебные персты Ваяли дивный лик небесной красоты? Красавицы к пирам подкрашивают лица, Своим лицом и так пиры украсишь ты!

862

Найду твои уста — и рядом обнаружу Ту чудо-родинку, что так смутила душу. Неужто до того окружность уст мала, Что центр окружности был вытеснен наружу?!

863

Пушок над розой уст — чем не письмо! Оно Печатью родинки-фиалки скреплено. А на луне узор — кому и чье посланье? В кого-то, видимо, и солнце влюблено!

864

Коль не сама Любовь, то, право, кто же ты? Смотрю, дышу, живу, и в этом тоже — ты. Твоей души, кумир, нет ничего дороже; А вспомню: краток век! — стократ дороже ты!

865

О королева, ты искусней всех ферзей, Куда мне, пешему, от конницы твоей! Слоном и королем я, бедный, загнан в угол И получаю мат от сдвоенных ладей.

866

Пускай моей тоской твои продлятся дни: Хоть раз в мои глаза, желанная, взгляни! И в самом деле взгляд роняет… И уходит. Вот так! Зажги огонь — и в воду урони.

867

И старцу в сеть любви попасться привелось!.. А то с чего б вино рекою полилось? Я так зарок хранил!.. Любимая разбила. Так долго платье шил!.. В неделю порвалось.