Рубиновый круг
Шрифт:
Мое сердце упало.
– Я должен был как-то остановить ее.
– Не думаю, что ты смог бы, Адриан. Она была полна решимости сделать все, что, как ей казалось, она должна была, чтобы найти свою сестру.
Я заколебался, почти боясь произнести свои следующие слова.
– Я нашел ее. Я нашел Олив и узнал, почему она сбежала. Но... ну, у этой истории точно нет счастливого конца.
Соня не стала давить на меня, выспрашивая подробности.
– Я не уверена, что ей об этом сказать.
– Сказать ей? – переспросил я.
– Да. Это одна из причин, почему я
Соня затихла и посмотрела на поляну в саду. После нескольких минут интенсивной концентрации там появился огромный прямоугольный каменный блок. В нем находилось небольшое отверстие, защищенное решеткой. Я встал и заглянул внутрь и задохнулся от того, что увидел. Нина сидела в маленькой каменной клетке, окутанная тенями.
– Нина! – воскликнул я.
Она смотрела на каменную стену с невыразительным лицом, ничего не говоря.
– Нина? Ты слышишь меня?
Соня встала позади меня.
– Я думаю, что слышит, просто не может ответить.
Я указал на прочную каменную тюрьму вокруг нее.
– Откуда она взялась?
– Из ее разума, – ответила Соня. – Так она себя видит: в ловушке. Но честно? Тот факт, что она движется в этом направлении, кажется многообещающим. Прежде она вообще не могла создать хоть какую-то связь. Я надеюсь, со временем у нее будет получаться лучше, поэтому я пытаюсь разговаривать с ней лично или во снах. Я подумала, что ты хотел бы знать, если решишь ее навестить.
– Да, хотел бы, – проговорил я, все еще отходя от шока. Даже во время заключения в тюрьме и под пытками разум Сидни оставался достаточно сильным, чтобы связываться на духовно-сонном уровне. Какой ущерб был причинен Нине, что она оказалась в этом состоянии? Не такую ли опасность навлекаю я на себя, продолжая использовать дух?
– Мне кажется, для нее хорошо разговаривать с разными людьми, – осторожно сказала Соня. – Но, по-моему, лучше избегать определенных тем, пока она не поправится. Например, про несчастливые концы.
Ей не нужно было уточнять, чтобы я понял. Знание правды – что Олив мертва – не поспособствует немедленному выздоровлению Нины. Я кивнул и шагнул обратно к окну каменной клетки.
– Я рад видеть тебя снова, Нина. Я столько всего хочу рассказать тебе. Столько всего об Олив. И такого... такого по-настоящему невероятного. – Я улыбнулся, вспоминая Деклана. – Ты определенно захочешь это услышать, так что возвращайся к нам скорее, хорошо?
Даже при упоминании имени Олив не последовало ответа или изменения выражения лица.
– Это займет время, – произнесла Соня, мягко касаясь моей руки. – Но все это помогает.
– Спасибо, что рассказала мне о ней, – сказал я.
Когда мой взгляд вернулся к Соне, меня осенило: ей наверняка тоже будет интересно узнать о Деклане. Я не знал наверняка, но у меня было смутное подозрение, что дух в нем был как раз ее заслугой, когда она пыталась повторить свою вакцину. Если бы она увидела его, она могла бы достичь невероятного прогресса... однако
– Что-то не так? – спросила Соня, заметив мой пристальный взгляд.
Я слабо ей улыбнулся.
– Ничего. Просто столько всего происходит...
– Представляю. Не буду задерживать тебя. Просто хотела показать достижения Нины и то, как ты можешь разговаривать с ней.
– Спасибо, – сказал я, легко обнимая ее. – Я буду навещать ее. Сообщи мне, если она очнется в реальном мире.
Сон растаял, и я вернулся в свой собственный, к собственному удивлению проспав почти до обеда. Когда я проснулся, последовал очередной прием нездоровой пищи. Я еще никогда за всю свою жизнь не хотел салат так, как сейчас. Я узнал от Маркуса, что Сабрина отправила весточку из укрытия Воинов. Они были внутри и в безопасности, и их прикрытие до сих пор не раскрыли.
Я продержался на этой новости весь день, пока вечером рядом с нашей конспиративной квартирой не остановился неизвестный автомобиль. Маркус начал волноваться, пока не узнал в водителе Нейла.
– Джеки Тервиллигер отправила меня за тобой, – объяснил он. – Чуть раньше я забрал ее и встряхнул алхимиков, наблюдавших за ее домом. Она взяла с собой кое-какие вещи для Алисии.
При упоминании Алисии он помрачнел. Она всегда производила на людей такой эффект.
– Я отчасти удивлен, что мне «повезло» быть одним из свидетелей ее допроса, – добавил он. – Эдди на каком-то задании, а Роза и Дмитрий занимаются чем-то таинственным у Кларенса, так что я остался единственным свободным стражем.
– Ты разговаривал с Розой и Дмитрием? – как бы невзначай спросил я.
– Я видел их, – сказал Нейл. – И твою маму. Я заглянул к ним утром. Кстати, о том милом пареньке, о котором она заботится. Не он ли причина, по которой Роза и Дмитрий все время там торчат? Мне показалось, что Роза очень хотела бы пойти со мной.
Я колебался. Нейл все еще не знал, что стал отцом, или что девушка, которую он любил, мертва. Это была огромная жгучая тайна, которую он заслуживал знать, но, опять же, сейчас было неподходящее время. Я, конечно, не собирался раскрывать ее при Маркусе или как бы «между прочим» упомянуть об этом по пути на допрос Алисии.
– Это долгая история, – просто ответил я. – Я объясню позже.
– Ладно, – сказал Нейл. Стражи привыкли к тайнам и принципам служебной необходимости. Он согласился, даже не представляя, насколько это касается его.
Я попросил Маркуса сообщить мне, если он что-нибудь узнает об успехах Сидни и Эдди. После сборов припасов на кухне Хоуи – хотя честно говоря, я уже был сыт всем этим по горло – мы с Нейлом вернулись к цивилизации в Палм-Спрингс. По пути он упомянул, что слышал о болезни Нины, и мне снова пришлось тщательно подбирать слова. Естественно, Нейл хотел знать, не получал ли я каких-либо новостей от Олив, особенно в свете состояния ее сестры. Ненавидя себя за ложь, я расплывчато ответил, что не могу с ней связаться. На его лице отразилось разочарование, и я понял, что очень не хочу говорить и правду тоже, по крайней мере, об Олив.