Руины Камелота
Шрифт:
Глава 6
Габриэлла проехала оставшуюся часть ночи, повернув на запад, подальше от дороги, и ориентируясь по большой северной звезде. После ее первоначального, внушительного побега, она вскоре была вынуждена осторожно пробираться по случайным тропам, оленьим следам, и даже через нетронутый лес. Холодный ночной воздух остудил ее пот и вызвал мелкую дрожь, пока она продвигалась вперед, все еще не уверенная точно, куда она собиралась ехать, и как она туда доберется. Одно Габриэлла знала наверняка — она должна была держаться западного курса — направления,
Наконец, когда небо за деревьями начало бледнеть, окаймленное жемчужно-розовым светом, Габриэлла остановилась. Она была истощена, как из-за недостатка сна, так и ее длительной поездки. Она соскользнула с лошади, устало похлопав ее по боку, и бросила поводья на ветку. Ноги ее тряслись, и все тело нестерпимо болело от чрезмерной скачки, случившейся так скоро после тягот родов.
Оставив лошадь, она открыла свой легкий мешок, раскатала одеяло на влажной от росы земле, и упала на него замертво. Через минуту она перекатилась на спину и уставилась на розовеющее небо, виднеющееся через кружево ветвей и увядающей листвы.
«Немного вздремну, — пообещала она себе. — Всего несколько часов. Это все, что я могу себе позволить. Я должна спешить, если я хочу попасть туда вовремя…»
Но вопреки своим мыслям, несмотря на бугристую прохладу земли и росу, которая падала отовсюду, ее глаза закрылись.
Розовый край горизонта озарился, распространяясь во все стороны, а затем засиял в свете восходящего солнца. Роса засверкала на траве и опадающих сухих листьях. Вскоре воздух стал нагреваться, и роса превратилась в туман. В деревьях запели хором птицы, начиная с щебетания, а затем переходя в неумолкающую какофонию голосов.
Звук легких шажков послышался из травы рядом с Габриэллой. Сухая листва разлетелась, и появился нос, гладкий и красный, подергивающиеся усы, а затем черные глаза лисицы. Лисица поглядывала на спящего человека на некотором расстоянии и поскуливала про себя. После некоторой внутренней борьбы, известной только ей, она проворно выпрыгнула из кучи листьев — ее ноги в черных чулках бесшумно двигались по траве — и стала осторожно приближаться, то рыча, то тихо повизгивая. Она подняла голову, всмотрелась в блеск чего-то зеленого и затихла. Блеск исходил из тени у горла спящего человека.
Более уверенная теперь, лисица подошла. Она остановилась возле головы Габриэллы, понюхала ее волосы и щеки. Видимо удовлетворенная, она навострила уши и огляделась, ее блестящие глаза осмотрели туманную долину. Наконец, она аккуратно улеглась, свернувшись вокруг головы Габриэллы и спрятав свой хвост под подбородком девушки, где он соединился с черным носом лисы. Лисица глубоко вздохнула и засопела, выпуская воздух, а затем расслабилась в поднимающемся солнце.
День начался. Под ним, беспомощно и тревожно, в сопровождении своего странного товарища, спала Габриэлла.
Когда она проснулась, солнце было огромным, золотым шаром, на полпути
Все тело ныло и онемело, но она мгновенно встряхнулась, заставляя себя встать, и свернула одеяло. Странные сны еще занимали ее мысли, фантастические видения Дэррика и Маленького принца, Сигрид, зовущей охрану, себя самой, пойманной ими и вынужденной идти с ними в Херренгард, где смерть ожидала их всех. Еще более странно, она вспоминала видения, словно за ней наблюдали во сне, как будто все виды существ, от суетливых пауков до больших лесных зверей, пробирались мимо нее, роняя свои дикие мысли в ее спящую голову. Нетерпеливо, она потрясла головой, проясняя ум и готовясь к наступившему дню.
Габриэлла была ужасно голодна и жаждала горячей ванны, и больше всего на свете она чувствовала глубокий, внезапный страх, что было уже слишком поздно, что ее путешествие был обречено.
— Перестань, — приказала она сама себе, запихивая одеяло в свой мешок и откапывая там ломоть хлеба. — Просто продолжай двигаться. Все остальное не имеет значения.
Ее сумка была чрезвычайно легкой, она содержала лишь небольшой запас из кухни замка, кремень, фляжку и несколько монет. Она порылась на дне в поисках кожаного ремешка для волос, и наткнулась на тяжелый предмет, завернутый в ткань. Он коснулся ее руки, и она со вздохом вытащила предмет.
Конечно, Габриэлла взяла его не из кухни замка. Она взяла его из академического собора. Она отправилась туда за ним прошлой ночью, после того как сложила свои скудные припасы, но прежде, чем надела свои доспехи и собралась разбудить Сигрид. Это была свеча Дэррика, взятая из его семейной ниши в галерее собора. Габриэлла ощутила ее маленькую, плотную форму, и даже хотела развернуть ее на мгновение, но затем отказалась от этой идеи. Она спешила, в конце концов. Достаточно было просто знать, что свеча там, с ней, даже если это в действительности только символ. Девушка поместила сверток обратно в сумку и туго затянула узел.
И тем не менее, это чувство закрадывающегося беспокойства все нарастало. Наконец, когда она встала и закинула за плечи сумку, наклонив голову, чтобы услышать звук ручья, который она знала, находился рядом, Габриэлла поняла, что произошло.
Угол солнца указывал не на позднее утро, а на ранний вечер. Она проспала почти целый день.
Стон панического разочарования раздался из глубины ее горла. Она повернулась на месте, а потом поняла, что все даже хуже. Ее глаза расширились из-под спутанных прядей волос.
— Нет! — сказала она полушепотом, качая головой в отрицании. — Нет! Как я могла быть настолько глупой?
Габриэлла пробежала несколько шагов туда и сюда, лихорадочно вглядываясь сквозь деревья. Через минуту ее ноги с плеском попали в ручей, который она первоначально искала. Теперь это было маленьким утешением.
Ее лошадь исчезла.
Она хлопнула себя рукой по лбу, запустила пальцы в волосы, и испустила гортанный крик смешанного гнева и отчаяния. Она не привязала лошадь как следует, когда остановилась отдохнуть. Вероятность была велика, что лошадь уже вернулась обратно в конюшни замка.