Руки Геракла

Саберхаген Фред

Цепи были не самым худшим из мучений Прометея. Какая-то горбатая хищная птица, местами лишенная перьев, появилась в воздухе, когда мы уже были совсем близко. Здоровенная птица опустилась на скалу, как на знакомый насест, и сразу же начала терзать жертву, вырвав кровавый кусок из его бока.

Когда мы приблизились, тварь подняла голову, распахнула крылья, что были футов в десять в размахе. С конца ее клюва капала кровь. Аполлон коснулся лука, и птица с воплями взвилась в воздух.

Мгновением позже мы стояли на земле. Выскочив из колесницы прежде, чем ее колеса перестали вращаться,

я радостно ощутил под ногами твердую землю. Я сразу же поспешил к бывшему врагу Зевса, чьи цепи сразу же поддались моим усилиям. Я твердо помнил приказ отца, который передал мне Меркурий, согласно которому я должен был оставить кусок цепи на Прометее, чтобы не нарушать клятву прежнего воплощения Зевса. Я оставил на его левой руке наручник с одним звеном.

Человек на скале никак не откликнулся на наше приближение и едва пошевелился, когда я освободил его. Хотя его глаза и были открыты, я сразу понял, что он не в сознании, скорее, в каком-то бесчувствии, оцепенении.

Аполлон подошел и взял его за руку, и Прометей сел, нахмурившись и озадаченно глядя на своих освободителей. Одно прикосновение бога исцеления, и отвратительная рана в его боку закрылась и перестала кровоточить.

Но даже сейчас, на пороге освобождения Прометея от его древнего наказания, снова появилась хищная птица, готовая ему помешать.

В следующее мгновение в воздухе сверкнула стрела Аполлонова лука, раздался взрыв, и до земли долетела всего пара перьев.

Уничтожив мерзкую птицу, Аполлон остался наблюдать, задумчиво сжимая в руке серебряный лук и держа наготове другую стрелу, пока я вырывал из скалы шкворни с обрывками цепей, чтобы больше никого не могли здесь так приковать.

Прометей встал на ноги и стал оглядываться по сторонам. Он не замечал Аполлона, который стоял в двух шагах у него за спиной, и почти не смотрел на меня, хотя я стоял прямо рядом с ним. Ясно было, что его разум еще не окончательно прояснился.

Но в конце концов он выдохнул:

– Неужели это правда? Я действительно свободен? – Я едва понимал его, он говорил с необычным и очень древним акцентом.

– Действительно, – заверил его я. – По приказу самого Зевса.

– Аххх! – прорычал он одновременно болезненно и торжествующе.

– Что ты можешь поведать мне об Атласе? – спросил я, не желая тратить времени.

Прометей, который, похоже, окончательно пришел в себя, нахмурился. Когда он наконец заговорил, голос его был скрипучим, словно он давно не пользовался им.

– Зачем тебе Атлас? Ты понимаешь, о чем просишь?

Я переглянулся с Аполлоном.

– Возможно, я знаю не все, что следовало бы, – согласился я. – Но я здесь по поручению самого Зевса и пытаюсь найти гиганта Атласа.

Прометей был удивлен моими последними словами. Он вцепился в свою бороду и беспокойно подергал ее.

– Гигант? – его хриплый голос вдруг сорвался. – Нет. Атлас не гигант. Может, он когда-то им был. Думаю, тут могут быть гиганты. Но тот, кого вы ищете, вовсе не так прост, как гигант. – Краем глаза я заметил, как Аполлон повернулся к нам, привлеченный таким невероятным ответом.

А тот, кого мы спасли, поворачивался туда и сюда, словно,

очнувшись после долгого мучительного сна, пытался понять, где он. Когда он, в конце концов, заметил Аполлона, он лишь слегка кивнул олимпийцу, словно был привычен к присутствию богов. Надменно ведет себя, подумал я. Наверное, в прошлом это и довело его до беды.

Затем Прометей поднял руку с остатком цепи и указал на северо-восток.

– Вы найдете его в той стороне, – сказал он. – Всего несколько часов ходьбы. Видите тот пик, который, как кажется, торчит на самом краю земли? – Я стоял у него за спиной и смотрел туда, куда он показывал. Он указывал на неровный усеченный конус, голубевший вдали, зубцом врезавшийся в далекий горизонт. Вряд ли это был край света, хотя в то время я не был абсолютно в этом уверен.

– Олимп вы найдете там, – сказал Прометей, – в середине плоского круга земли в кольце холмов. Ищите Атласа на центральной вершине. Он все еще там… хотя я уже много столетий его не видел.

Аполлон стоял прямо позади нас и смотрел вдаль. Казалось, ему не надо защищать глаза от лучей садившегося солнца.

– Олимп? Да, возможно, – прошептал он, словно говоря с самим собой. – Возможно, это то самое место. – Затем он повернулся к Прометею. – Если ты не видел его несколько сотен лет, то почему ты так уверен, что он еще там?

Теперь пришел черед удивляться бывшему узнику.

– Он никуда не уходит. Как он может уйти, если он поддерживает небо?

Мы с Аполлоном переглянулись.

– Благодарю тебя за сведения, – сказал он Прометею.

Затем бог дал мне знак головой следовать за ним и пошел туда, куда показал Прометей. Колесница покатилась за нами, медленно вращая колесами где-то в футе над неровной землей.

– Если тут и правда есть гиганты, – сказал Аполлон, когда мы прошагали сотню с небольшим ярдов, – то хорошо, что мы идем пешком. Два человека на земле выглядят куда менее подозрительно, чем летящая в небесах колесница.

Позже те, кто слышал мой рассказ о событиях того дня, спрашивали меня, что потом случилось с Прометеем. Я могу только сказать, что не знаю. У нас с Далекоразящим было много других дел. Когда я последний раз оглянулся на человека, которого мы освободили, тот стоял, опираясь рукой на скалу, которая была местом его страданий, и смотрел совершенно в противоположную от нас сторону. Спина его была прямой, раны не кровоточили, и страшная птица была мертва.

* * *

По дороге мне пришло в голову сказать Аполлону, что, прежде чем делать что-либо еще, я должен отчитаться перед Зевсом. Но как сказать, что я нашел Атласа, если я не увижу его своими глазами?

Мой спутник шел быстрым шагом, но я без труда поспевал за ним. По дороге Аполлон обрисовал свой разум, как картину на холсте, настолько изорванную и продырявленную, что уже почти невозможно узнать, что же было там нарисовано первоначально.

Он добавил:

– Я должен что-то вспомнить касательно Атласа и уже почти вспомнил. Но от «почти» толку мало.

– Я не могу вот чего понять, владыка Аполлон… Джереми. Как может живое существо, каким бы огромным оно ни было, поддерживать небосвод?