Рукопись, найденная в Верхнем Заливе или Белая Лошадь
Шрифт:
– У нас для военных. Вам нужна другая станция, на другой Садовой. Выхожу, а мужчина в колпаке выскальзывает вслед за мной на крыльцо, шепчет понимающе: «Вам нужны деньги…» Но женщина в колпаке выходит вслед за мужчиной и произносит одно лишь слово:
– Николай.
– Так Вы ошиблись, – внезапно строго, сухо, корректно говорит мне мужчина. – Вам нужна не эта станция, а через два квартала. Там Ваш пункт.
Исчезли оба. «Спасибо.» «Ах, попалась, птичка, стой…» – бормочется привязавшееся начало привязавшегося куплета о птичке. Бреду по дождю…
– Это Садовая?
– Нет, это Бисквитная, – почему-то зло возразил встречный небритый юноша и посмотрел на меня, мокрую, коротким голодным взглядом…
Ах, вот и мой пункт. «Станция переливания крови». Hа первом этаже моего, то есть нашего, пункта – буфет, где кормят
– Я вот шесть лет как с мужиком развелась, и ни-сколь-ко не жалею! Меньше стирки, и вообще: что хочу, то и делаю! (« Валенки на босу ногу?») А денег не будет – лучше пойду кровь сдам, чем…(«Чем что?»)
В этом же строю старая женщина-опытный донор наставляет молоденькую, новенькую:
– Ты только, как они возьмут твою кровь, не сиди сиднем, и спать нельзя, ни в коем случае, ты лучше погуляй, походи, походи…
– Да походить-то мне некуда, – вяло констатирует молодая…
Открылась дверь кабинета. Вхожу. Сидящая за столом женщинаврач, глядя почему-то на стоящую перед ней чернильницу:
– Ваш паспорт.
Поскольку в кабинете никого больше, кроме неё и меня (не считая этой чернильницы) нет, протягиваю ей мой паспорт. Она долго рассматривает, изучает страницы паспорта. Возвращает рaзочарованно:
– У Вас временная прописка. Мы берём кровь только с постоянной пропиской.
Вслед – успокаивает, обнадёживает:
– Приходите к нам зимой («Bесной…»), может, что-нибудь переменится. А пока – набирайтесь сил, пейте кофе по утрам…
– Спасибо («…пить-то мне не на что…»).
Выскальзываю из кабинета, не в состоянии сдержать голодного урчания в желудке – зачем она про кофе? В голове – застрявшее:
– Ах, попалась, птичка, стой,
– Ах, попалась, птичка, стой,
– Ах, попалась, птичка, стой, -
Ах попалась птичка стой…
Стояла только ранняя осень.
***
Жаль, нет больше писем от Бегенча. (Ленинские Горы… Подаёт руку…) Когда был у меня адрес – прошли годы – писал из армии. «Спасибо за фотку, на ней ты похожа на мою любимую чешскую актрису Ярославу Паныркову. Я всё время сначала носил её, то есть твою фотку, с собой, но старшина ужасно надоел: покажи да покажи; так что теперь ты, то есть она, у меня в тумбочке, в книге: открою книгу, посмотрю перед сном, перед отбоем, и жизнь кажется легче…» Так я и не встретила Изабеллу, не нашла, не увидела, даже на экране. «Тени забытых предков». Поставил (снял) Сергей Параджанов. В роли Палагны – Татьяна Бестаева, как хороша! Но кажется мне, роль была написана для Изабеллы… « Журавушка» – Ленфильм… Там обворожительная Людмила Чурсина – красавица Голливудских стандартов. Некий старый холостяк, сосед по залу зрительному, шутит: «Хе-хе… Всю жизнь мечтал встретить Чурсину, а встречаю лишь чуриковых**(**Инна Чурикова – характерная актриса театра и кино), оттого и холостой, хе-хе…» (Его сиденье слева. Сначала шуршал конфетными обёртками. Налопавшись конфет, придвинулся ко мне и, комментируя, трогает мой локоть. Убираю. Он придвигается, дышит мне в ухо, мешает смотреть и думать… Бывают же такие…) Изабелла не уходит с экрана моей памяти. Изабелла ввела меня в мир, которому я, по причине врождённой тупости, не знаю точного названия – некий мир с открытыми границами.
Вечер. Соседка Броня заворачивает свой бутерброд на завтра на завтрак в газетный листок. Утро. Набрасываю джут на медленно движущееся полотно чёсальной машины; отхожу, прячусь за динозаврьим корпусом; делаю пригласительный жест соседке по цеху прядильщице ТанеЯнтарный Глаз… Под скрежет и визг отплясываем с ней танец, Гопак. Разумеется, никто этого не видит…Кончается смена. Бригадир Лебединский, или, проще, дядя Вася, проходя в свою мужскую раздевалку, роняет нам: -
Да-а… Всё-таки самые темпераментные женщины в мире – это русские.
Видел! Нам так стыдно…
Неделю спустя. Таня наклонилась поправить катушку на своей прядильной машине: белая косынка соскользнула с головы; волосы янтарным потоком хлынули вниз. Скальпировало. Упала, умерла, не приходя в сознание, не попрощавшись… «По-английски…»
Вечер. Девчонки Аля и Галя на соседней койке сочиняют письмо анонимно-любовное какому-то Серёже, то ли новенькому составителю ставок*(*упаковок джутовых
– Ты что, Броня?
Нужна, оказывается, моя помощь. Обещаю. Назавтра встречаемся после смены, медленно идём вдоль стены-барьера, путь не короткий: ведь, всё-таки, бывшая тюрьма. … Жених Тимур, то есть Боря, отсидел срок за драку, зовёт к себе назад в деревню, на Украину. А она же, Броня, беременна… не от него. Не спрашиваю от кого – нетактично («От неизвестного солдата»), главное, не от Бори. «Я только попробовала, и вот…» – оправдывается Броня . «– ? В чём же моя помощь?» « Поменяться паспортами на это время.» А-а, аборт по моему паспорту. Очень мило. Забота о репутации. «Невеста честная». «Но мы же такие разные,» – смотрю на неё в изумлении: низколобая, рыжая, с красного носа-картошки свисает вечная сопля. «А можно переклеить фотокарточки на это время,» – бубнит. Всё продумала, знает. Моя непохожесть на неё её не расстраивает. …Переклеивать фотографии – процесс творческий. (Как я хочу рисовать!..) …Однако поход к гинекологу был неудачным: поздно, и слишком. Приглушенный рёв, перемешанный с хрюканьем, у стен бывшей тюрьмы для румынских военнопленных, а ныне – нашей с клопами. Новые хлопоты, связанные с поисками самодельного специалиста по выкидышам. Найдена такая специалистка: амбициозная толстушка, увешанная драгоценностями, посреди пуфиков, салфеточек, хрусталя, вычурной мебели, которой я даже не знаю ни названий, ни примененияю Хищница – как она пересчитывала наши замусоленные «денежны знаки»! Химический же раствор, пахнущий, по описанию Брони, дешёвым туалетным мылом «Земляничка», не сработал. …И помню, позже, ещё одну ночь: тазики с кровьюю Я под окнами барака: звать-не-звать «неотложку»?
В конечном счёте Броня, вернув в свой паспорт тупую и сопливую физиономию, исчезла воссоединиться с уголовником Тимуром, то есть Борей, даже не приложив ребёночка к груди, не интересуясь, как он (она) будет назван(a).
У Ганса Христиана Андерсена есть сказка-история «Мать и Смерть», где Мать (не исключено, приёмная) сидит у колыбели больного ребёнка. Проходит день, другой… Измученная усталостью и тревогой за больное дитя, прикрывает она глаза и нечаянно засыпает, ну всего на несколько минут, мгновений… Открывает глаза – колыбель пуста. Смерть, принявшая облик Старца, унесла дитя. …Печальная, седая, слепая (прекрасные чёрные волосы, живые глаза – всё отдала, заплатила за поиски) Мать стучит в ворота Смерти, и просит, и требует вернуть ей малютку… Потом ещё Смерть предлагает Матери опознать своего ребёнка в некоем Саду-Цветнике. И вот, цветов там много-много, а один из них – её, голубенький крокус, она опознала его по дыханию, по ритму сердцебиения. Да, ещё Смерть потом предложил(а) этой женщине-Матери заглянуть – были возвращены глаза – в некий колодец, Колодец Судеб.
Я увидела сад, занесённый снегом. Взяла на руки Снежинку-Снежанку и, не заглянув, забыв, минуя всякие колодцы, подалась в Москву, назад в Москву, в московские уборщицы.
ГЛАВА III. СНЕЖАНИНО ДЕТСТВО
“Нам яблоко судьба протянет с ветки,
Мы и его Разделим Пополам.”
(Геннадий Прашкевич. “Я знаю, что отныне так и будет”)
Знаете ли вы, что такое московская прописка? Нет, вы не знаете, что такое московская прописка, если не шарахались в сторону при виде идущего по улице мирного милиционера; если не были разбужены по ночам и проверены бандой старух под названием «Домком»: «A что это у Вас под одеялом? Простынь?( иногда – « простыня»)? Почему зелёная?»( розовая, голубая и т.д.); если ласковый гражданин с глазами газели не вынырнул как-то из-под вашей кровати (кусок жареной картошки застрял в горле): «Не беспокойтесь, ешьте, кушайте, мне только нужно было знать…» ( Вышел, воркует с соседкой-монстром); если красавецначальник отдела кадров не вертел в (де)белых руках вашу трудовую книжку-двухтомник, не вопрошал обратив к вам зелёные очи: «А чем это Вы занимались, вот тут вот – два месяца между работами?» («Уборщица –Дворник? Конструировала новую атомную бомбу. Шутка…») «И покажите-ка мне Ваш па-спорт… Постойте…» («Я и так стою.») «Нет, Вы нам не подходите.»