Русь (Часть 1)
Шрифт:
– Ну, вали!
– отозвались дружно все.
Торопливо уселись в кружок, подбирая ноги и оглядываясь; четверть наклонилась с колена к стаканчику, и прозрачная зеленоватая влага забулькала. И пошли сниматься шапки и крестить-ся лбы.
– Веселей дело-то пошло!
– сказал Сенька, подготовительно потирая руки, когда очередь дошла уже до его соседа.
– Как же можно...
Когда допивали последнее, пришли остальные четверо и, увидев, что тут уж кончают, в один голос
– Ай, уж отделали мостик-то? Подождите, а мы-то!..
– Ждали уж...
– сказал Сенька, принимая налитый стаканчик, - теперь вы подождите. Ну-ка, господи благослови, как бы не поперхнуться...
– Семеро одного не ждут, - сказал кузнец, следующий по очереди за Сенькой.
Когда выпили последнее, разливавший водку Николка-сапожник, опрокинув и приподняв бутыль, постучал по дну, как бы показывая всем, что кончено.
– Верно, Николай Савельич, без ошибки!
– сказал Сенька.
И разговор пошел веселей.
Захар Алексеич, никогда не торопившийся с начатием дела, тут первый посмотрел, прищурив глаз на солнце, и сказал:
– Чтой-то солнце-то, знать, уже за обед перешло?
– Хватился, дядя, - сказал кузнец.
– Начинать, что-ли?..
– сказал голос сзади.
Все молчали.
– Что ж начинать-то, - сказал Захар Алексеич, - начать начнешь, а до вечера все равно не кончишь. Нешто тут мало работы? Тут и землю копать надо, и дорогу ровнять...
– А щебнем-то еще хотели убить...
– И щебнем... Лучше уж в другой раз как следует сделаем, чем кое-как пырять, не хуже этих, что в первый раз строили.
– Правильно, Захар Алексеич. Эх, друг ты мой. Что там - мост, не видали, что ль, мы его?.. А что выпили, - это верно.
Все поднялись, захватив с собой свои топоры и лопаты, и нестройной, но повеселевшей толпой пошли на гору к деревне.
– Ай с работы с какой?
– спросил проезжавший в телеге навстречу мужичок, придержав лошадь.
– С обчественной!
– отвечал захмелевший и отставший от всех Фома Коротенький.
XLVI
В усадьбе Дмитрия Ильича Воейкова точно кончился праздник и наступили серые будни.
Вернувшись через два дня домой после того, как он накричал на Митрофана, Дмитрий Ильич вышел на двор и долго смотрел кругом. Как что было в момент его отъезда, так и оста-лось, а усадьба имела такой вид, точно она пострадала от землетрясения.
Митрофан тащил через двор бревно, подхватив его обеими руками под мышку. У него был такой вид, как будто он дотягивал из последнего.
Хозяин посмотрел на Митрофана; Митрофан посмотрел на хозяина, но сейчас же отвел глаза, очевидно, ожидая, что хозяин по обыкновению спросит: "Ты что делаешь?" А хуже
Митенька заметил этот прячущийся взгляд Митрофана, почувствовал, что тот чем-то виноват, и решил его пробрать.
– Эй, Митрофан!
– сказал помещик, как мог твердо и громко.
Митрофан удивленно оглянулся, как будто он и не видел, что хозяин вернулся и стоит на крыльце.
– Здравствуйте, барин, с приездом, - сказал он, сняв свою зимнюю шапку и встряхнув волосами.
– Здравствуй-то, здравствуй, - сказал хозяин, - а что, милый мой, у тебя за эти два дня ничего не подвинулось? Что ты тут делал?
Митрофан сначала высморкался и, утирая о завернутую полу руку, оглядывал некоторое время двор, как бы желая сначала подвести точный итог всему сделанному.
– Да, ведь, когда ж было делать-то?
– сказал он, бросив полу и еще раз насухо утерев ребром ладони нос.
– Как когда?!
– закричал возмущенно Митенька.
– Времени у тебя, слава богу, целых две недели как начато.
– Да ведь это что ж, мало ли что две недели, - сказал Митрофан, бросив бревно и подходя к крыльцу, - а дела-то сколько!
И он обвел глазами двор.
– Сколько бы его ни было, а часть-то хоть какую-нибудь ты должен был сделать.
– Вот я и делаю.
– Ты делаешь, но я спрашиваю, что ты уже сделал. На дворе убрал? Дверь приделал? Ямы зарыл?
– говорил хозяин, на каждом пункте загибая палец. Сколько раз я тебе говорил ямы зарыть? Ну!
– Ямы я еще вчера хотел зарыть, делать было нечего; дай, думаю, зарою хоть ямы, что ли; что они на самой дороге, ночью пойдешь, еще, не дай бог, шею свернешь.
– Удивительное дело, что все ты только думаешь, - сказал иронически хозяин, - а дела - на грош нет. Если бы ты поменьше думал, то уж, наверное, все было бы сделано давно. Ты никогда ни одного дела не доведешь до конца, все только думаешь. О чем ты думаешь, скажи, пожалуйста?
– спросил барин, прямо глядя на стоявшего внизу у крыльца своего верного слугу.
– Как об чем?
– сказал Митрофан, не глядя на барина.
– Мало ли...
– В том-то и горе, что ты мало ли о чем думаешь, только не о деле, которое делаешь. Пока у тебя за спиной стоят, ты делаешь, а как только отошли, так ты начинаешь думать, да еще за десять дел ухватишься, не кончив ни одного. Вот грачиные гнезда - почему-то половина сбро-шена, а половина осталась.
– Да это я ребятишек с Андрюшкой позвал помогнуть балясник раскачать.
– Хорошо, - сказал барин, - допускаю; а почему же этот балясник раскидан по всей дороге и до сих пор не убран?