Русь. Строительство империи 3
Шрифт:
Милава улыбнулась мне.
— Добрыня, — я повернулся к своему воеводе, — ты был готов отдать свою жизнь за меня. Ты не верил в мою смерть и до последнего искал правду. Твоя храбрость и верность — пример для всех воинов Переяславца!
Добрыня гордо выпрямился.
— Алеша, Ратибор, — я обратился к остальным своим дружинникам, — вы не дрогнули, остались верны своему князю. Вы — опора и защита княжеской власти!
— И ты, Веслава, — я посмотрел на дочь Ярополка, — хоть и была связана родственными узами с теми, кто желал моей смерти, ты выбрала сторону
Веслава, потупив взор, опустила голову.
Я сделал паузу, обводя взглядом притихшую толпу.
— Эти люди, — громко сказал я, — доказали свою верность Переяславцу и своему князю. И я щедро награжу их за это!
Толпа одобрительно загудела. Люди любили, когда князь был щедр к своим приближенным. Это вселяло надежду на то, что и они не будут обделены его милостью.
— Добрыня, — я повернулся к своему воеводе, — отныне ты — не просто десятник, а мой тысяцкий! Тебе я поручаю командование всеми войсками Переяславца.
Пораженный Добрыня, опустился на одно колено и прижал руку к сердцу.
— Степа, — продолжил я, — ты будешь моим главным советником и хранителем княжеской казны. Тебе я доверяю самые важные дела. Милава же отныне главная в моем тереме.
Степа и Милава, не ожидавшие таких щедрых наград, были явно смущены.
— Алеша и Ратибор, — я обратился к своим дружинникам, — вы будете моими гридями. Ваша задача — оберегать князя от врагов, как явных, так и тайных.
Раздавая награды и должности, я не только выражаю благодарность своим верным соратникам, но и укрепляю свою власть, создавая вокруг себя команду преданных людей на официальном уровне.
На площади воцарилась тишина. Люди, затаив дыхание, ждали, что же будет дальше. Я сделал глубокий вдох и заговорил вновь, обращаясь уже ко всему народу Переяславца:
— Я слышал ваш призыв! — голос мой разносился над площадью, подобно грому. — Я вижу ваше желание, чтобы я вернулся и правил вами. Я слышу ваши голоса, полные надежды и веры! И я не могу ослушаться воли народа!
Да уж, приходится изворачиваться и так изъясняться — «спасибо» Искре.
Толпа взорвалась криками одобрения. Люди ликовали, радуясь моему возвращению. Или имитировали, тут не поймешь уже.
— Я принимаю вашу волю как знак свыше, — продолжил я, поднимая руку, чтобы успокоить людской гомон. — Я клянусь служить вам верой и правдой, защищать вас от врагов, заботиться о процветании нашего славного города!
Я сделал паузу, давая возможность каждому осознать торжественность момента.
— Я знаю, что среди вас есть те, кто сомневался во мне. Есть и те, кто желал моей смерти, кто радовался ложным вестям о моей кончине, кто готов был предать Переяславец в руки чужеземцев.
В толпе послышались возмущенные возгласы. Люди, узнавшие себя в моих словах, съежились, стараясь затеряться в толпе.
— Но я не держу зла, — неожиданно для многих сказал я. — Я понимаю, что страх может толкнуть человека
Мои слова вызвали новый взрыв эмоций. Я же, чувствуя, как волна народного одобрения поднимает меня, словно на гребне волны, продолжил:
— Но чтобы Переяславец процветал, чтобы в нем царили мир и порядок, нам нужны не только верные люди, но и четкие правила, справедливые законы.
Я обвел взглядом площадь, ища глазами купцов, с которыми ранее договаривался о золотом прииске. Вот и Любослав, тот самый, что предлагал Добрыню в князья. Он стоял рядом, внимательно слушая каждое мое слово.
— Я помню о своих обещаниях, — громко сказал я, обращаясь к Любославу и другим купцам. — Березовка станет источником богатства не только для меня, но и для всего Переяславца. Мы будем развивать торговлю, строить новые мастерские, привлекать в лучших ремесленников!
Купцы, услышав мои слова, одобрительно закивали. Под «Березовкой» они верно поняли приверженность прежним договоренностям. У Любослава даже морщинки на лице разгладились. Для него мое возвращение — это залог их процветания, гарантия того, что вложения купцов в золотой прииск окупятся сторицей.
— Мы продолжим начатые стройки, — продолжил я. — Возведем новые стены, укрепим башни, сделаем Переяславец неприступной крепостью! Мы защитим наш город от любых врагов!
Я говорил уверенно, страстно, вкладывая в каждое слово всю свою душу. Я хотел, чтобы люди поверили мне.
— Я обещаю вам справедливый суд, защиту от произвола, поддержку ремесленникам и торговцам. Я сделаю все, чтобы каждый житель Переяславца чувствовал себя в безопасности, чтобы каждый мог честно трудиться и получать достойную плату за свой труд!
Я поймал себя на мысли, что «Остапа понесло», надо чуть умерить пыл, а то наобещаю того, что не смогу выполнить.
Толпа ревела, приветствуя мои слова. Люди верили мне.
Ладно, а теперь ложка дегтя.
В этот момент, когда народное ликование достигло своего апогея, пришло время нанести последний удар.
Я поднял руку, призывая к тишине. Площадь замерла в ожидании. Я сделал шаг вперед и громко, так, чтобы слышал каждый, произнес:
— Но прежде чем мы начнем строить новую жизнь, мы должны избавиться от тех, кто сеет смуту и раздор, кто предает интересы Переяславца, кто якшается с врагами!
Толпа затаила дыхание. Люди понимали, что сейчас произойдет нечто важное.
— Добрыня! — обратился я к своему тысяцкому. — Прикажи схватить Гордея-кожемяку! И привести его ко мне!
Добрыня, не медля ни секунды, отдал приказ своим дружинникам. Те, ловко орудуя копьями, расчистили себе путь в толпе и, спустя мгновение, выволокли на площадь сопротивляющегося Гордея.
Кожемяка, оказавшись перед князем, выглядел испуганным. Он пытался вырваться, кричал, что ни в чем не виноват, но воины Добрыни крепко держали его.