Русь. Строительство империи
Шрифт:
«За раскрытие убийства мельника Тимофея будет начислено 100 очков влияния», — сообщила она.
Сто? Это, конечно, неплохо, но маловато для такого дела.
«А если я стану постоянным старостой?» — спросил я. — «Сколько мне полагается?»
«В случае утверждения вас на должности постоянного старосты будет начислено 1000 очков влияния», — ответила Вежа.
Вот это уже интереснее. Тысяча очков — это ощутимо. Но что-то тут не сходится.
«Погоди», — я нахмурился. — «Вроде бы, уровень авторитета „Староста“ достигается при 21000
«Все верно», — подтвердила она.
«Так как это, если я получу только 1000 очков, стану постоянным старостой? Я же не смогу достичь уровня „Староста“ только с тысячей очков».
«Необходимо различать уровень авторитета и занимаемую должность», — пояснила Вежа. — «Должность „староста“ дает определенные полномочия в рамках общины, однако не гарантирует высокого уровня влияния. Уровень авторитета (влияния) является независимой характеристикой и отражает степень вашего влияния на окружающую действительность».
Я на секунду задумался, переваривая услышанное.
«То есть», — начал я, — «можно быть князем, но иметь меньше влияния, чем какой-нибудь староста?»
«Именно», — подтвердила Вежа. — «Можно занимать высокий пост, но не иметь достаточного влияния для эффективного управления. И наоборот, можно занимать низкую должность, но иметь настолько высокий уровень влияния, что ваши решения будут фактически определяющими для общины или даже региона».
«Понятно», — пробормотал я. — То есть, можно быть старостой села Березовка, но иметь уровень влияния «Трибун», к примеру?
«Именно. Уровень 'Трибун» достигается при 336 тысячах очков влияния.
«Ого», — только и смог вымолвить я. — «Выходит, можно быть мелким чиновником, но иметь огромное влияние?»
«Именно», — подтвердила Вежа. — «Таким образом, не следует путать понятия должности и уровня влияния. Это разные вещи».
«Спасибо за разъяснения», — поблагодарил я систему.
Интересно получается. Нужно не только стать постоянным старостой, но и повысить свой уровень влияния до этого самого «старосты».
Пока я переваривал слова Вежи о влиянии и должностях, ко мне подошел Любомир. Он направлялся дом старейшин, но, заметив меня, свернул в мою сторону.
— Здравствуй, старейшина. Что-то ты невесел.
— Да так, — ответил я отстранено. — Просто размышляю.
— О чем же? — поинтересовался Любомир. — Может, чем помочь могу?
— Да нечего тут помогать, — отмахнулся я, стараясь побыстрее закончить этот разговор. Мне было как-то неуютно с ним. Я не понимал, как себя вести. С одной стороны старейшина, а с другой, вроде как, хочет поддержать. — Думаю, как дела.
— А, понятно, — покивал он. — А как там Степа? Оправился? Понятно стало, кто мельника убил?
— Пока нет, — ответил я односложно. — Все идет своим чередом.
Любомир, видимо, заметил мою напряженность. Он хмыкнул.
— Считаешь меня своим врагом? — спросил он, улыбаясь уголками губ. — Это же я тебя старостой временным
Я опешил. Некрасиво получилось. Но, по крайней мере, мне прямо сказали, что у старейшин у меня есть «свой» человек.
— Ты прав, старейшина, — признал я, стараясь смягчить тон. — Просто все это как-то неожиданно навалилось.
— Понимаю, — покивал Любомир. — Нелегко тебе сейчас, знаю. Но ты держись. Дам тебе совет — не всех старейшин слушай. Поступай по совести.
— Спасибо, — ответил я искренне.
— Да не за что, — отмахнулся Любомир. — Мирославу, было бы приятно, что заместо него толковый староста будет. Знал, что староста Мирослав был моим племянником?
Я удивленно поднял брови.
— Нет, не знал, — признался я.
— Вот видишь, — усмехнулся Любомир. — Значит, не так уж ты тут все знаешь. Мирослав был хорошим человеком, и он бы одобрил то, что я сделал, выбрав тебя на его место. Пусть и временно.
— Почему ты так думаешь? — спросил я.
Я не мог отделаться от ощущения, что он от меня чего-то ждет.
— Потому что он всегда за правду был, — ответил Любомир. — И он бы не стал закрывать глаза на несправедливость. А в тебе что-то такое есть. Надеюсь, не разочаруешь. И я не ошибаюсь.
Он по-отечески похлопал меня по плечу и пошел в дом старейшин. Я проводил его взглядом, пытаясь понять, что это было. Он как будто подтолкнул меня в нужном направлении. Поддержал. Или, наоборот, попытался отвлечь? Сбивает с толку своими похлопываниями по плечу. Не знаю, что и думать.
У старейшин тут свои игры, и я в них тоже участвую, даже если пока не совсем понимаю правила.
Мне кажется, я начинаю понимать местные интриги. Бывший староста конфликтовал с Радомиром и Добрыней. И, скорее всего, именно из-за этого он и погиб. Теперь понятно, почему Любомир так хочет, чтобы я занял место старосты. Он не хочет, чтобы Добрыня унаследовал власть. Он готов сделать ставку на любого, лишь бы помешать сыну Радомира.
Логика Любомира оказалась проста и, в то же время, цинична. Кто угодно, лишь бы не Добрыня. Он явно считал, что Добрыня приведет Березовку к гибели, и готов был на все, чтобы этого не допустить. И, судя по его словам, мой предшественник — Мирослав, тоже придерживался такого же мнения. Значит, в доме старейшин, не все так гладко, как казалось. И это меня радовало.
Я пешка. Но пешка, которая может стать ферзем. Мысль о том, что меня используют, меня не радовала. Но с другой стороны, я мог использовать эту ситуацию в своих целях. Главное — не дать себя переиграть. Нужно быть умнее их, хитрее, и тогда я смогу выпутаться из этого дерьма.
В это время из дома старейшин выбежал тот самый парнишка, который в первый день привел меня к старейшинам.
Он несся, словно угорелый, спотыкаясь на ходу, и чуть не врезался в меня.
— Ой, прости староста, — пропыхтел он, поправляя на бегу свою рубаху.