Русская инфинитивная поэзия XVIII–XX веков. Антология

Жолковский Александр Константинович

Самая длинная, хотя не абсолютная, ИС (1-11-2) – в «Демоне» (1839–1840; ч. II: 10), сочетающая инфинитивные мотивы мощи и «другости»:

О! если б ты могла понять , Какое горькое томленье Всю жизнь, века без разделенья И  наслаждаться и  страдать , За зло похвал не ожидать, Ни за добро вознагражденья; Жить для себя, скучать

собой, И этой вечною борьбой Без торжества, без примиренья! Всегда жалеть и не желать, Всё знать, всё чувствовать, всё видеть, Стараться всё возненавидеть И всё на свете презирать!…

Парадоксальным образом, более влиятельными в последующей традиции оказались короткие ИФ из «Выхожу один я на дорогу…» (1841):

Я б хотел забыться и  заснуть ! Но не тем холодным сном могилы… Я б желал навеки так заснуть , Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь <…> (этим зачаточным ИФ 2+1 предстояло большое будущее, ср. хотя бы фофановское № 98);

а также из «И скучно и грустно» (1840), с полуабсолютным Любить… но кого же?..,, вскоре подхваченным в некрасовской пародиии «И скучно, и грустно!» (1844):

Ремизиться вечно не стоит труда, Наверно играть невозможно… Крепиться? .. Но рано иль поздно обрежешься вдруг, Забыв увещанья рассудка… (1+1+1).

[Лермонтов 1989]

46–47. Сашка

41

Каким-то новым чувством смущена,Его слова еврейка поглощала.Сначала показалась ей смешнаЖизнь городских красавиц, но… сначала.Потом пришло ей в мысль, что и онаМогла б кружиться ловко пред толпою,Терзать мужчин надменной красотою,В высокие смотреться зеркала,И уязвлять, но не желая зла,Соперниц гордой жалостью, и в светеБлистать, и ездить четверней в карете.

73

О, если б мог он, как бесплотный дух,В вечерний час сливаться с облаками,Склонять к волнам кипучим жадный слух,И долго упиваться их речами,И обнимать

их перси, как супруг!В глуши степей дышать со всей природойОдним дыханьем, жить ее свободой!О, если б мог он, в молнию одет,Одним ударом весь разрушить свет!..(Но, к счастию для вас, читатель милый,Он не был одарен подобной силой.)1835/1836

46-47. В № 46 ИC 6, занимающая вторую половину 11-строчной строфы (Я5), передает мысли многообразно экзотичной героини – женщины, еврейки, куртизанки, – примеряющей к себе совсем иной образ жизни. В № 47 ИC 6+1 на тему виртуальной мощи субъекта покрывает всю строфу, кроме заключительного двустишия, иронически отказывающего герою в описанных способностях.

«Сашка» содержит еще несколько ИФ в духе онегинских, например, ИС 4 в строфе 117:

Любил он загов'oры злобы тайной Расстроить словом, будто бы случайно; Любил врагов внезапно удивлять , На крик и брань – насмешкой отвечать Иль, притворясь рассеянным невеждой, Ласкать их долго тщетною надеждой; см. тж. строфы 146, 147.

Той же, так называемой лермонтовской, строфой (аBaBaCCddEE) написана «Сказка для детей» (1839–1840) с ИФ 1+2+3 в строфе 19-й, ср. квазиабсолютную (с замыкающим это) заключительную ИС:

Я с ней не разлучался. Детский лепет Подслушивать , невинной груди трепет Следить , ее дыханием с немой, Мучительной и жадною тоской Как жизнью упиваться … это было Смешно! – но мне так ново и так мило!

48. Тамбовская казначейша

8

Хозяин был старик угрюмыйС огромной лысой головой.От юных лет с казенной суммойОн жил как с собственной казной.В пучинах сумрачных расчетаБлуждать была ему охота,И потому он был игрок(Его единственный порок).Любил налево и направоОн в зимний вечер прометнуть,Четвертый куш перечеркнуть,Рутёркой понтирнуть со славой,И талью скверную поройЗапить цимлянского струей.1838

48. Поэма написана в стиле, размере и строфике «Онегина», – ср. ИС 1+4 в конце 8-й строфы с портретом Зарецкого (№ 26). Ср. еще ИС (1-1/1) в строфе 15:

Он всё отцовское именье Еще корнетом прокутил; С тех пор дарами провиденья, Как птица божия, он жил. Он, спать ложась, привык не ведать , Чем будет завтра пообедать .