Русская миссия Антонио Поссевино
Шрифт:
Истома кивнул:
— Хорошо, Люка, сейчас буду. А ты, пока я ужинаю, растопи-ка камин. Ночи ещё холодные, я мёрзну.
Люка равнодушно пожал плечами: странный он, этот русский. Уже почти месяц здесь живёт, а камином не пользовался ни разу. Говорил, что для тепла ему хватает одеял. А сейчас, когда солнышко припекать стало куда сильнее, чем раньше, требует затопить! За то время, пока Истома жил во дворце герцога Сорского, Люка научился хорошо понимать его, даже невзирая на то, что Шевригин ни разу не обратился к нему по-итальянски. Истома произносил приказ на латыни, а Люка — то ли он начал учить этот язык, то ли, будучи очень хорошим слугой, угадывал желание
— Слушаюсь, господин.
— Ну, ступай, доложи герцогу.
Когда слуга вьппел, Истома задумался: куца спрятать на время ужина бумаги? С собой их ведь не понесёшь — герцог сразу заметит, станет спрашивать. Он оглядел комнату. Спрятать толстую стопку бумаги было решительно негде. В кровати, под одеялом? Только и остаётся. Только надо пересчитать, чтобы быть уверенным, что Люка точно ничего не унёс.
Истома быстро пересчитал листы: двадцать три. Потом откинул одеяло и равномерно, чтобы не создавать горки, разложил их на ложе, после чего восстановил прежний вид кровати. Теперь можно и идти. На пороге он столкнулся с Люкой, который тащил охапку дров.
— Ты не усердствуй особо, — кивнул Истома в сторону камина, — и следи, чтобы огонь не перекинулся куда-нибудь.
Люка кивнул, и Истома покинул спальню. Когда он вошёл в комнату, где был накрыт стол, герцог и Паллавичино уже сидели на своих местах, не начиная есть, пока не появится Истома.
— Прошу тебя, дорогой Томас, садись за стол, — произнёс герцог, — сегодня мой повар особо постарался. Он уроженец Фландрии, но добрый католик, поэтому бежал от проклятых еретиков, ведь там сейчас война [100] , и обосновался в Риме. Блюда, которые он сегодня приготовил, популярны на его родине.
100
Восьмидесятилетняя война (1566–1648) за независимость Нидерландов от Испании.
За спиной герцога стоял здоровенный белобрысый верзила в белом колпаке, с лицом цвета свёклы и лиловым носом. Очевидно, добрый фландрский католик был очень неравнодушен к здешним винам.
— Вот суп "лейденская мешанина", в нём много говядины, лука, моркови, а также перца и других специй. В последнее время в него стали добавлять эту новинку — картофель. Многие находят его вкусным, но мне не нравится.
Паллавичино переводил слова герцога на русский, а повар за спиной герцога стоял, равномерно кивая головой, хотя при взгляде на него было ясно, что он ничего не понимает ни по-итальянски, ни тем более по-русски.
— Вот гюцпот — рагу из тушёной свинины с овощами, а ещё из вторых блюд он приготовил хаше — тушёную говядину с приправой из овощей и зелени, и отдельно — яблочный соус к нему Вот зеландские мидии, копчёная селёдка — голландцы мастера её готовить. А на десерт — олеболлен — кусочки сладкого теста, которое варили в кипящем масле.
Истома стиснул зубы: герцог ещё ни разу не был настолько любезен, чтобы подробно объяснять, из чего состоит обед или ужин. Поесть он любил — а кто не любит? Но чтобы вот так… может, он этими объяснениями хочет подольше задержать Истому за столом? Да ну, ерунда. Не мог же он знать, что Истома именно сегодня решит переписать свои тайные письма литореей и сжечь старые бумаги? Да Истома и сам даже в обед об этом не знал. Нет, наверное, это просто случайность.
Истома натянуто улыбнулся и сказал
— Передай герцогу, что я высоко ценю его желание сделать удобным моё пребывание в его дворце. Удобным и вкусным. А теперь я предлагаю приступить к трапезе.
— А вино мы будем пить итальянское, — произнёс герцог, выслушав Паллавичино, — фландрские вина отвратительны на вкус. Но тут, — он вздохнул, — ничего не поделаешь. Винограду для полного вызревания нужно много солнца и тепла, а во Фландрии этого не хватает. Даже море, на берегу которого находится эта страна, называется Северным.
Они принялись есть, и Истома по достоинству оценил мастерство фламандца: действительно, герцог не зря взял его на службу — кушанья были великолепными! А вот попробовав олеболлен, Истома понял, что эти сладкие пончики он раньше уже ел. Задумавшись, он стал вспоминать. Порывшись в памяти, понял — ну конечно же! У касимовских татар, когда был в Касимове [101] по делам Посольского приказа. Ну точно, олеболлен — эти самые баурсаки и есть. Только баурсаки вкуснее.
101
Касимовское ханство — татарское ханство, находившееся в вассальной зависимости от Русского царства. Один из ханов после крещения некоторое время являлся номинальным царём Руси (Симеон Бекбупатович).
Когда вино было выпито, герцог, благодушно улыбаясь, отпустил Истому и Паллавичино из-за стола. После того как они вместе с поваром вышли, благодушие сползло с его лица, словно маска. Он трижды хлопнул в ладоши, и в небольшую, почти незаметную дверь в углу комнаты вошли двое молодых людей. Одеты они были почти одинаково — в трико, камзолы и фетровые шляпы с маленькими полями и перьями. Одежда была основательно потрёпанной, а камзол того из них, что постарше, оказался на груди разрублен или разрезан и грубо зашит. А сломанное перо на шляпе младшего топорщилось, словно вязальная спица в клубке шерсти.
— Ну, что скажете? — спросил герцог после того, как молодые люди подошли к нему и остановились в двух шагах, всем видом своим выражая почтение. — Успели его разглядеть?
— Он это, — сказал старший, — точно он. И саблей ловко владеет. Я даже увернуться не успел.
Он поморщился: очевидно, нанесённая Истомой рана болела до сих пор.
— И по-итальянски он говорит хорошо, — не то спросил, не то констатировал герцог.
— Ещё как! — сказал тот, что помладше. — И не только говорит, но и ругается. А по выговору кажется, что с севера приехал.
— Да-а-а, — задумчиво протянул герцог, — так он с севера и приехал.
Младший нерешительно улыбнулся, ещё не зная, были слова герцога одобрением его наблюдательности, или сказаны как подтверждение уже известного факта.
— Ну хорошо, — сказал герцог, — деньги получите, когда выполните следующее поручение. А теперь ступайте, мне надо подумать.
Разбойники, поклонившись герцогу, вышли из комнаты…
Когда Истома вернулся в спальню, Люка сидел на стуле напротив камина и задумчиво смотрел на огонь. Звука открывшейся двери он не расслышал, зачарованный пляской языков пламени. Истома оглядел кровать: кажется, ничего не изменилось — каждая складочка на неровно наброшенном покрывале была точно такой же, как и в тот момент, когда он покидал помещение. Вряд ли Люка, если он действительно искал его записи, сумел бы так точно воспроизвести прежний вид кровати. Успокоившись, Истома окликнул слугу: