Русская недвижимость. Рассказы – 3

Ельцмаксимир

Люся присела на край кровати.

Я взял её руку, она была прохладной. Но это меня ничуть не смутило. Это уже однажды было. Давно, даже очень давно. А я всё ещё помню об этом прикосновении. И я спросил её: "Ты помнишь?.." Она также безмолвно ответила: "Да…"

Наше знакомство произошло незадолго до моего призыва в Армию. Я на десять дней заехал к тётушке в деревню Пашково. Повидаться, помочь ей чем-либо и попрощаться.

Был май. Черёмуха цвела буйным цветом, и лёгкий ветерок раскачивал белые завитушки,

как кудри, на побелевшей кроне.

Но в тот памятный вечер и первая половина ночи выдались, вопреки народным приметам, тёплыми. По крайней мере, мне поначалу так казалось. Подталкиваемый этим теплом и юностью я решил сходить на танцплощадку.

Я не надеялся на танец. Поэтому вначале стоял, потом присел на лавочку недалеко от входа. Площадка была огорожена дощатым кордом и по всему периметру этого заборчика тянулась одна сплошная покрашенная скамеечка из широкой доски.

В углу корда по моей стороне стояла и о чём-то шепталась и смеялась стайка девушек. Между мной и ими были ещё люди, молодые и не очень, пришедшие, видимо, после полевых работ тряхнуть "стариной".

Площадка освещалась с четырёх углов четырьмя "тарелками", висевшими на столбах. И ещё Луной посредине, если она не запаздывала и всходила в нужный час. В тот вечер она была спутницей молодёжи.

Девочка Люся, была в голубом платье, подпоясанном пояском. По височкам и щекам стекали пружинки русых завитушек. И в глазах светились огоньки от электрического света или от света Луны, смотря по тому, к чему её лицо обращено.

На эстрадном пятачке стоял магнитофон, и играл, похоже, специально подобранный репертуар на сельскую тему. И песни под него раскачивали и кружили деревенскую молодёжь до поздней ночи.

Не знаю, откуда у меня хватило решимости, но я всё же подошёл к стайке девушек и пригласил Люсю на вальс.

Почему-то в тот вечер мне не хотелось кривляться в модных танцах. Хотелось спокойного, отдохновенного, неземного чего-то. И это состояние и чувства у меня всегда ассоциировались с вальсами. Благодаря моим двоюродным сёстрам, я немного мог под них двигаться и даже кружиться.

Я тогда не напрашивался в провожатые, но как-то само собой получилось, какая-то сила нас объединила, и мы, не дожидаясь окончания танцев, пошли бродить по селу.

Она спрашивала меня, я отвечал. К информации о месте проживания добавил, как бы из солидности, что через десять дней пойду служить в Погранвойска, куда сам просился в военкомате, и, кажется, на Дальний Восток. Но, взглянув на часы, уточнил:

– Теперь уже через пять суток и восемь часов.

И, кажется, спросил, может быть, мысленно:

– Если я тебя попрошу, ты будешь меня ждать?

И она ответила:

– Может быть…

Я взял девушку за руку. Пальчики были холодными. Мне хотелось их согреть дыханием. Но Люся вытянула руку. Сжала пальчики в кулачок, и положила его себе на грудь, прикрыв другой ладонью, как дорогой и нежный бутон.

Чем глубже опускалась ночь, тем становилось прохладнее. Люся была в платьице, а

я в одной рубашке. Но приобнять, привлечь к себе и согреть девушку собой у меня не хватало смелости. Вернее, я не мог побороть в себе хроническую застенчивость, которой природа меня наградила сверх всякой меры. За это я злился на себя. И я с каждым метром, с каждым шагом давал слово, что переборю этот недуг. И лишь только тогда отпала необходимость в его преодолении, когда мы вдруг оказались у ворот её дома.

– Ну вот, мы и пришли, – сообщила Люся и тоже вздохнула, словно, также как и я, находилась в состоянии единоборства со своим недугом.

…И теперь, уже этой ночью, я спросил:

– Люся, а ты почему так быстро ушла тогда?

Она ответила:

– Я очень сильно волновалась и боялась чего-то…

– Я тоже… – признался я. – А если бы я тебя тогда обнял, чтобы согреть?..

– Не знаю, – пожала она плечиком. – Я бы, наверное, не позволила.

– А сейчас?..

Люся лишь улыбнулась, и голубой свет глаз, искринки в них, меня обожгли. Я слегка потянул её за руку на себе, и она, засмеявшись, наклонилась. Поцеловала!

Я уронил её себе на грудь.

И нам стала жаркой эта лунная ночь. Согретая мной моя милая Людмила-Люся, моя Фея, моя Мечта. Девушка, которую я до сих пор не забыл. Даже в мыслях уже не надеясь когда-либо с ней встретиться. И вот… Она сама меня нашла, в далёком пригородном посёлке, на четвёртом этаже!

И какой же блаженной и радостной была эта ночь… Тот самый мой Май, только жаркий и нескончаемый…

Потом я рассказал ей, что я приходил к ней ещё раз на свидание.

– Правда?.. – удивилась она.

– Да. Но свидания не состоялось.

…В отличие от первой ночи, вторая оказалась прохладнее и такой же светлой. На небе стояла полная Луна. Но мне было одиноко и охватывало сильное волнение. Донимала дрожь откуда-то изнутри, из-под солнечного сплетения. И я никак не мог её унять. Хоть и был я на этот раз одет тепло, в пуловер, в ветровку, однако, как будто бы мёрз.

Ближе к полуночи к дому подъехал её отец на служебной ветеринарной машине УАЗ. Заметив приближение фар, мне пришлось отбежать через улочку и стать за соседним палисадником. Машина была с открытым кузовом, но с небольшой будкой в нём, стоящей у водительской кабины. Отец, местный ветеринар, поставил авто так неудачно, что закрыл окно, через которое я следил за девочкой.

И тогда я решил забраться в кузов, притаится в той будочке, в надежде увидеть Люсю в окно, может быть, помахать ей, или даже свистнуть. Это был последний вечер, и я твёрдо решил покончить со своим недугом. Хватит, натерпелись, то есть натомились!

Но проходили минуты, которые, казалось, растянулись на часы, а девочка в окно не выглянула. Лежала в пастели и читала книгу

В кузове было сено. Пышное, духмяное, мягкое. Я решил прилечь на него. И лёг специально так, чтобы козырёк будочки загораживал меня от лунного света. Луна стояла как раз над домом и слепила.