Русская недвижимость. Рассказы – 3
Шрифт:
На этот раз дед копал картошку и собирал сам.
И как копал! Скакал по грядкам, как кузнечик. Копнёт лопатой и тут же падает на четвереньки. Копнёт – и на четвереньки. И руками, руками…
После двух вёдер, которые вначале набирал, стал клубни вываливать на бровку между рядами. Потом собирать будем! Потом…
Работал, исходя п'oтом, едва не скуля от отчаяния. Так он никогда не копал: ни в молодости, ни в зрелом возрасте, не чувствуя ни усталости, ни боли в пояснице. Враз отлегло.
Прошло
Будут ещё капать или нет?
Дед призамедлил работу? Стаял на коленях, и глаз с них не спускал.
Забросив последний мешок, парни повернулись в его сторону. Чему-то усмехнулись, о чём-то переговорили и направились к нему. И ведро прихватили.
Неужто за его картошкой?..
Шли обочь участка, с усмешками на лицах. А у него подрагивали губы, готов был расплакаться от бессилия перед вероломством.
О-о, бекарасы! У-у-у… И на всякий случай дрожащей рукой лопату к себе подтянул.
– Ну, дед, ты и даёшь! Ну и наворотил! И картофелекопалку не надо. Что, решил весь рынок картошкой завалить?
– Во, конкурент! – воскликнул тот, что заведовал ведром, и на груди чудовище как будто бы тоже ощерилось, насмехаясь.
– А что в мешки не собираешь?.. Помочь? – спросил второй, повыше, в замазученной футболке.
Кузя Кузич аж обсел на задницу. Рот раскрыл, а сказать ничего не может. То ли от усталости дар речи потерял, то ли так тронуло дружеское участие?
– Ладно, давай по-быстрому поможем, и сматываемся. Иди, держи мешки.
Пока копал, усталости вроде не чувствовал. Тут же все суставчики захрустели, поджилки затряслись. В спину опять радикулит ступил, язви его.
Ох-хо, вот наказание!..
Парни двумя вёдрами, своим и его, стали собирать картошку.
– Тебе как, с мелочью?
– Крупную, крупную… – хотел добавить, что мелочь он потом соберёт, без их помощи. Но смолчал.
Встав на ноги, он оглядел участок и немного успокоился. Парни выкопали меньше сотки, даже не дошли до его рядка, с которого он начал копать. И удивился: вот это да! – он, один, вдвое больше перекопал, чем они на пару.
Мешки он сам завязывал, не стал обременять парней, хотя пальцы едва сгибались.
И, оказалось, – напластал как раз семь мешков! Как задумывал! И помощь сыновей и зятя не понадобилась.
– Ну и ну, батя! С тобой можно на дело ходить, не прогадаешь. Ты домой? Или сразу на рынок?
– Нет, домой. Там уж… – неопределённо махнул рукой, дескать, видно будет.
– Ну, давай, подвезём, так уж и быть.
Парни лихо забросили
Поехали.
Дед Кузя Кузич сидел в середине, между парнями, и смотрел рассеянно на дорогу. И чему-то усмехался, мотал головой, словно стряхивал с неё паутину.
– Вы-т, наверно, сразу на рынок? – спросил он.
– Нет, – ответил водитель, тот, что подкапывал лопатой, и стал объяснять со знанием дела: – Такой товар, дед, надо лицом показывать. Сейчас домой, в ванной обмоем, на балконе просушим, а завтра утречком на рынок.
– Сами торгуете или помогает кто?
– Помогает. Самим некогда.
"Оно понятно, чем заняты," – усмехнулся дед, и почувствовал, как этот смешок шевельнул в нём какое-то странное чувство, напоминающее зуд, только внутренний, где-то под желудком, отчего захотелось хохотнуть и икнуть одновременно. Икнул. А смешок остался.
Кузьма Кузьмич попытался заглушить его матерком. Пожевал губами.
– И не жалко вам тех, у кого картошку выкапываете? – в голосе деда прослушивались нотки душевной боли. Но его оборвали.
– А тебе?
– А что мне? – не понял дед. – Я…
– Хма, мы не ты. Мы совесть имеем, – сказал парень на пассажирском сидении. – Мы полностью участки не выпахиваем. Два-три мешочка и шабаш. Людям тоже жить надо… – И не совсем дружелюбно посмотрел на деда, чем-то напомнив взглядом своего зверя на груди. – Это ты, вон, как оборзел. Ископал у людей пол участок. – И отвернулся.
Дед на полуслове поперхнулся.
Ха! – его же и отлаяли. Ты смотри, какая сознательность…
Крутанул головой и почувствовал, что злость и негодование на парней как будто бы приугасли. Глаза даже зачесались – не заплакать бы. И эти чувства ещё больше обнажили внутренний зуд. Кузя Кузич, задавливая подпирающий хохоток, наполнился воздухом и выпустил его неаккуратно.
Пассажир посмотрел на него, но мягче, дёрнул уголком губ.
– Что, старый, расслабился?
– Ага, – шмыгнул носом Кузя Кузич и спросил, чтобы как-то отвлечься от своего внутреннего состояния: – Машина с ремонта или только что купили?
– Да нет, старая.
– А чё без номеров?
– Хм, посмотришь на тебя, старый, вроде бы не новичок в картофельном деле, а таких вещей не понимаешь. Кто ж на дело идёт с номерами? Сейчас вот и повесим.
Выгружали картошку у сарая. Даже внести помогли в него. Тот, что отлаял, снисходительно посоветовал напоследок:
– Ты, батя, ("Ага, сынок нашёлся!") больно-то не наглей, совесть имей. Постольку с одного участка не копай. Поймают – больно бить будут. Ты на руки хоть и шустрый, да на ногу можешь не поспеть, – хохотнули. – Ну, пока. Не поминай лихом.