Русская Океания
Шрифт:
Рядом Захар тискал пальцами рогатину и шептал что-то на тетенском языке. Должно быть, молился старым богам.
«Дорога в небеса… Странное место мы выбрали для обороны. Словно взошли на алтарь. Здесь должна пролиться кровь. Кто-то станет жрецом, кто-то — жертвой. Всё решит жребий. Я готов метнуть его? Да».
Сзади, издалека, раздались пушечные выстрелы. Привставая, бойцы глядели на город — там, по синему шёлку бухты, к порту приближались фрегаты, рассылая бомбы по береговым батареям. Стоящий на якорях «Аскольд» отвечал
Иоганн увидел разрывы бомб среди городских улиц. Местами заполыхали пожары.
«Боже, что там сейчас творится?!»
— Назад не смотреть! — заорал Гаврилов. — Батарея — то-о-овсь!
Английский строй несколько смешался, заслышав голос от седловины, но упорно продолжал маршировать к перевалу.
— Пли!
Две картечных гранаты лопнули, разрывая строй красных мундиров; следом грянул нестройный залп, выбивая англичан. Лейтенант вскочил:
— Ребята, за мной! в атаку! Ур-р-аа!!
Защитники перевала поднялись и ринулись в штыки, со склона вниз.
Как следовало, Иоганн выбрал своей мишенью офицера — и попал, без сомнений. Теперь не оплошать бы в штыковой — этот вид боя был ему в новинку.
С неистовым криком он мчался вперёд, слыша выстрелы штуцеров, не думая о летящих навстречу жгучих пулях. Сабля колотила по ногам.
Мельком бросил взгляд вправо — Захарка бежал, держась чуть позади.
«Что я скажу Елене, если мальчика убьют?»
Бегущие падали под огнём англичан, но Гаврилов с расчётом выбрал момент залпа и атаки, чтобы быстро войти в столкновение с противником.
Красный мундир механическим, заученным движением попытался отбить штык Иоганна в сторону. У этнографа сработал навык фехтовальщика — он уклонился и мгновенно нанёс смертельный колющий удар.
Прежде он не убивал. Ощущение штыка, входящего в живое тело, передалось ему по ружью как электрический разряд — ах! плоть, кость, податливая мягкость внутри.
Рывок назад — штык выдернут, хлынула кровь. Англичанин округлил глаза, схватился рукой за грудь, вздохнул — и рухнул.
«Он не ждал такого от штатского», — Иоганн вспомнил, что дерётся в своём тёмном сюртуке.
Промедление едва не стоило ему жизни — другой красный мундир, свирепо оскалив зубы, направил штык в бок Иоганну, но тут вмешался Захарка. Тык — ах! — и враг насажен на рогатину.
— Смерть! — закричал паренёк так яростно, что Иоганна вздёрнуло.
— Смерть! — повторил он клич, орудуя штыком направо и налево. Другие тоже возбудились этим воплем. На склоне зазвучало громче и громче: «Смерть! Смерть!»
Бешенство, с которым пёстрый отряд Гаврилова ударил на врага, обескуражило англичан и привело их в смятение. Даже сознание численного превосходства не могло вернуть им уверенности.
Строй красных мундиров заколебался и — попятился, уступая натиску русских.
Штык сломался — эх, плохая сталь! Иоганн выхватил
— Вы плохо фехтуете! — бросил он тому в лицо. — Сдавайтесь, пока живы!
Тот оказался гордым малым и бился, пока не упал, обливаясь кровью.
Последней каплей стал дикий крик, раздавшийся из круговерти общей схватки:
— Каза-а-аки!
Услышав это, англичане потеряли всякое самообладание и обратились в паническое бегство. Им чудилось, что по следу их летят дьявольские всадники, готовые колоть пиками и топтать копытами.
Страх охватил и рядовых, и офицеров. О том, какие чувства владели незадачливым десантом, можно судить по позднейшим записям из офицерских дневников: « Нас атаковали силами трёх полных рот при поддержке казаков и артиллерии. Натиск врага был ужасен», « Мы едва успели вернуться к баркасам, спущенным с парохода, и грузились в чрезвычайной спешке, по грудь в воде, таща на плечах товарищей, издающих раздирающие душу стоны. Гребцов едва хватало на треть наличных вёсел… Орудия „Дракона“ грохотали, осыпая берег бомбами, чтобы отогнать русских».
Между тем погони… не было!
— Отставить преследование! К позиции! — прохрипел Гаврилов, дважды раненый, но державший саблю в руке. — Взять раненых, убитых! занять позицию!.. Зар-рядить орудия! Где казаки?.. Кто кричал «казаки»?
— Здорово, да? — выдохнул Захарка, возникнув рядом с Иоганном.
— Ах ты, неслух…
Торопясь, пока отряд не отступил, Захар омочил рогатину в крови англичанина и вскинул оружие к небу с криком:
— У-Эруахин, эруа ва инаха!
« Он весьма стеснялся этого поступка и долго молчал о сём, но однажды объяснил мне смысл своих слов: „О боже, небесный путь — наш!“»
Казаки оказались помянуты не всуе. Едва стрелковый отряд вновь занял седловину, как от Святска на рысях подоспел подхорунжий Бобылёв с десятком соратников:
— Чего ракету не пускали? — закричал он на гавриловских. — Сказано ж было — если насядет англичанка, запускай феверку, мы прискачем!
— Без вас обошлись! — хвалились гавриловские — битые, стреляные, но донельзя гордые. — Сами-то, в городе, как?
— Отогнали сатану, — махнул чубом Бобылёв. — Пять баркасов потопили начисто — вон, наши пленных вылавливают, — а с «Аскольда» их флагман подбили не худо, его француз на буксир взял. Но по городу они, поганцы, отбомбились сильно…
…В Святск отряд Гаврилова вернулся только к вечеру, когда комендант прислал смену и разрешил идти на отдых.
Иоганн и Захарка шли по своей улице, на сердце становилось всё темней. Бомбы зажгли много домов, иные порушили, и плач стоял вдоль всего порядка.