Русские адмиралы — герои Синопа

Скрицкий Николай В.

В 9.45 последовал сигнал «Приготовиться к бою»⁵²⁸. Затем команды обедали, а в 10.30 пробили тревогу; каждое орудие в деках, по сведениям А. Зайончковского, зарядили двумя ядрами⁵²⁹. Готовые к бою корабли около полудня уже обогнули Синопский полуостров и шли курсом NWtW⁵³⁰. Правую колонну составляли корабли «Императрица Мария» под флагом П.С. Нахимова, «Великий князь Константин» и «Чесма», левую — «Париж» под флагом Ф.М. Новосильского, «Три Святителя» и «Ростислав». Фрегат «Кагул» в начале 12-го часа на запрос, держаться ли ему у адмирала, получил положительный ответ⁵³¹. Еще ранее, в 11-м часу, фрегату «Кулевчи» был дан сигнал держаться по левому борту левой колонны¹.

При

подходе эскадры к месту якорной стоянки ветер сохранил прежнее направление, к 13.00 сместился на OtS, к 17.00 переменился на восточный и в 21.00 вернулся к ONO^{532 533}. Температура воздуха, в полдень составлявшая 12 градусов по Цельсию, вечером понизилась до 9 градусов⁵³⁴.

Туман и моросящий дождь мешали наблюдению, и турки, успокоенные длительным крейсированием русской эскадры, заметили ее слишком поздно, когда она приблизилась на полмили⁵³⁵. С кораблей, около полудня вступавших на рейд, видели турецких артиллеристов, бежавших к батареям; но двигавшиеся со скоростью 2,5 узла корабли миновали крайние батареи ранее, чем они открыли огонь⁵³⁶. Далее эскадра стала снижать скорость перед постановкой на якорь⁵³⁷.

Несмотря на грядущую битву, традиционный распорядок не был нарушен, и в 12.00 на флагманском корабле появился сигнал полдня⁵³⁸. Тем самым боевой адмирал демонстрировал твердость и спокойствие перед первыми выстрелами. И выстрелы эти не заставили себя ждать.

Австрийский консульский агент Пиргенц, остававшийся в Синопе, сообщал позднее, что перед началом боя русский адмирал дал знать турецкому адмиралу, что желает вступить в переговоры, и хотел послать шлюпку⁵³⁹. Известными отечественными источниками этот факт не подтверждается; возможно, агент принял за сигнал к примирению сигнал полдня. Во всяком случае, турки восприняли появление российской эскадры как нападение и начали сражение.

А. Слейд считал, что турки с завидным терпением ожидали приближения противника; видимо, над капитанами довлел приказ, запрещающий первый выстрел. Сигнал командира «Навек-Бахри» с просьбой открыть огонь Осман-паша проигнорировал, и первый выстрел прогремел с «Низамие», когда русские оказались на половине дистанции огня⁵⁴⁰. По данным русских документов, первые выстрелы турецкого флагманского корабля «Ауни-Аллах» прозвучали в 12.28; вслед за тем на приближающиеся русские корабли обрушился град ядер и книпелей¹. Береговая артиллерия запоздала, и только батареи № 5 и 6 продольным огнем препятствовали противнику занять боевую позицию^{541 542}. Задержка на берегу помешала туркам в начале сражения, в самый критический момент, использовать самое действенное их оружие — каленые ядра.

Турецкие артиллеристы первоначально традиционно били по рангоуту и такелажу головных кораблей⁵⁴³. Они стремились повредить оснастку и уменьшить способность неприятеля к маневрированию; кроме того, обычно при постановке на якорь посылали матросов для уборки парусов. Однако в данном случае Осман-паша просчитался. Русские моряки избежали лишних потерь: они не стали крепить паруса, лишь взяли их на гордени и гитовы⁵⁴⁴. Тем не менее, передовые корабли серьезно пострадали. На головном корабле «Императрица Мария» снаряды перебили большую часть такелажа⁵⁴⁵. Поэтому этот корабль и следовавший за ним «Великий князь Константин» встали на шпринг как шли, курсом NW [в тексте публикации ошибочно указано SW. — И. С]; затем заняли свои места «Чесма», «Париж», «Три Святителя» и «Ростислав», повернувшись носом к ветру, на NO⁵⁴⁶.

Русская боевая линия располагалась в 150—180 саженях (320— 380 метрах) от неприятеля⁵⁴⁷. Корабли эскадры открыли огонь после того, как два передовых встали на шпринг⁵⁴⁸. Начав залпами, русские перешли к батальному (непрерывному)

огню⁵⁴⁹. В отличие от турок они сразу сосредоточили огневую мощь для стрельбы по корпусам и палубам бомбами, ядрами и картечью, нанося противнику крупные повреждения и потери. Именно первые выстрелы во многом решали исход сражения, ибо затем в густом пороховом дыму становилось сложно наводить орудия. Все же, несмотря на низкий прицел, много русских ядер летело очень высоко и часть их падала в море за перешейком, на расстоянии более километра.

Турки, сделав два-три залпа по мачтам атакующих, перенесли огонь на корпуса. Не сделав ни одного выстрела, « Императрица Мария» понесла значительный ущерб от обстрела четырех фрегатов и батареи¹. Тем не менее, корабль занял боевую позицию и сосредоточил усилия на фрегате «Ауни-Аллах». Менее чем через полчаса неприятельский флагман расклепал якорную цепь и, не спуская флага, дрейфовал. Его отнесло ветром к батарее № 6^{550 551}. Русский флагман перенес усилия на «Фазли-Аллах» (бывший русский «Рафаил», захваченный турками в 1828 году) и заставил горящий фрегат выброситься на мель перед городом, после чего «Императрица Мария» развернулась для поддержки левой колонны; но необходимости в этом не было, ибо корабли Ф.М. Новосильского действовали там успешно⁵⁵².

В ходе боя у «Императрицы Марии» был перебит шпринг, но благодаря предусмотрительности Нахимова быстро завели новый верп, и корабль продолжал стрельбу⁵⁵³.

«Великий князь Константин» вел бой с батареей № 4 и двумя фрегатами. Вскоре после начала обстрела от бомб загорелся и взорвался фрегат «Навек-Бахри»; его обломки, обрушившиеся на батарею № 4, временно вывели ее из строя⁵⁵⁴. Повернувшись на шпринге, корабль сосредоточил огонь на фрегате «Несими-Зефер» и корвете «Неджми-Фе-шан»; около 13.00 фрегат с перебитой якорной цепью ветром отнесло к остаткам мола у греческого предместья, а избитый корвет оказался на мели у батареи № 5⁵⁵⁵. Тем временем корабль «Чесма» подавил батареи № 3 и 4. В ходе перестрелки на нем перебило шпринг, но моряки за несколько минут завели новый, и «Чесма» продолжила огонь уже другим бортом⁵⁵⁶. Около 14.30 корабли колонны прекратили стрельбу⁵⁵⁷.

Аевая колонна открыла огонь уже при подходе к якорной стоянке⁵⁵⁸. «Парижу» потребовалось 4,5 минуты, чтобы встать на шпринг^{559 560}. Целями корабля стали батарея № 5, корвет «Гюли-Сефид» и фрегат «Дамиад» («Дамиетта»). «Париж» выбросил бомб больше, чем любой другой корабль, — 70¹¹. В итоге уже в 13.05 (по другим данным, в 13.15) взлетел на воздух «Гюли-Сефид»¹. Затем «Париж» обстрелял продольным огнем дрейфовавший мимо «Ауни-Аллах», заставил выброситься на берег «Дамиад» и, повернувшись на шпринге, перенес огонь на сильнейший фрегат эскадры «Низамие»; к 14.30 фоки бизань-мачты фрегата были сбиты, и он встал на мель, а затем загорелся^{561 562}.

Об условиях, в которых вел бой «Париж», говорит следующий эпизод. Командовавший батареей корабля мичман Н.Г. Ребиндер, не видевший в дыму «Дамиад», попросил находившегося при флаге старшего штурмана С.А. Родионова указать направление на цель; несмотря на то что щепки разбитого катера поранили лицо штурмана, он указал направление, но в этот момент ядро оторвало ему руку⁵⁶³.

Расправившись с фрегатами, «Париж» сосредоточил внимание на батарее № 5. Нахимов, восхищенный действиями В.И. Истомина и его экипажа, хотел сигналом выразить благодарность, но фалы были перебиты, и вице-адмирал направил на шлюпке старшего адъютанта Ф.Х. Острено, который и передал благодарность⁵⁶⁴. К этому времени сражение, видимо, затихало; иначе трудно понять, почему Нахимов поручил роль ординарца своему фактическому начальнику штаба, которому в случае гибели адмирала следовало принять управление боем⁵⁶⁵.