Русские адмиралы — герои Синопа
Шрифт:
дили серебряной медалью на Георгиевской ленте за турецкую войну 1828-1829 годов1. ' '
После сражения молодой моряк участвовал в нелегкой блокаде Дарданелл и в 1830 году с эскадрой контр-адмирала М.П. Лазарева вернулся в Кронштадт. Плавания на Средиземном море и 59-дневный переход без заходов в порты от Мальты до Кронштадта закалили Владимира Корнилова. Лазарев после прибытия в Кронштадт, представляя ряд офицеров к награде, так характеризовал его: «Во время перехода от Архипелага до Кронштадта исправлял должность флаг-офицера, но до того времени всегда командовал вахтою. Весьма деятельный и по познаниям своим искусный морской офицер, которому также с надеждою можно доверить командование хорошим военным судном»1016 1017.
22 июля 1830 года моряка наградили орденом Св. Анны III
Тогда на Черное море Лазарев собирал офицеров своей школы, известных ему по совместным плаваниям и сражениям. В марте 1833 года по его запросу В.А. Корнилов прибыл на Черноморский флот. Сразу же Лазарев, стоявший с эскадрой в Константинополе, вызвал его к себе. Главному командиру Черноморского флота и портов А.С. Грейгу Лазарев писал:
«...Я нашел в последнем «Инвалиде», что лейтенант Корнилов сдал чудесный тендер, которым командовал в Балтике, для перевода на службу в Черное море. Он отличный офицер и совершенный джентльмен. Он назначен в 34 экипаж. В случае его прибытия я буду чувствовать себя лично обязанным в. пр-ву, если Вы поручите его под мое начальство (по особым поручениям) и прикажете, чтобы он был прислан сюда с первым транспортом или другим судном, которое присоединится к эскадре. Путятин и Корнилов — это два офицера, о которых я так много и часто говорил в. пр-ву. Я не сомневаюсь, что они найдут случай встретить ваше такое же одобрение»1.
Грейг отправил офицера на зафрахтованном для нужд войск судне. 25 марта 1833 года Корнилов прибыл в Константинополь и поступил на флагманский корабль «Память Евстафия»1022 1023.
Лазарев, очевидно, решил воспользоваться возможностью и получить достоверную карту турецких проливов. 30 марта он направил фрегат «Эривань» с полковником Дюгамелем и группой инженерных офицеров для исследования проливов Дарданеллы и Босфор и укреплений на их берегах1024. 1 апреля 1833 года контр-адмирал рапортовал А.С. Меншико-ву: «...На сем же фрегате отправил я лейтенантов Путятина и Корнилова как для получения более подробных сведений о лучших якорных местах, отмелях и течениях, в Дарданелльском проливе существующих, так равно и для исправления бывшей доселе карты сего пролива, предписав им обозначить на оной все укрепления азиатского и европейского берегов, число орудий и калибр оных и, наконец, обратить внимание на те средства, которые турки имеют для береговой защиты сих укреплений в случае, что египетские войска решились бы атаковать оные»1025.
29 апреля Лазарев докладывал Меншикову, что Путятин уже вернулся в Галлиполи, а Корнилов остался описывать крайнюю европейскую крепость в Дарданеллах. Контр-адмирал считал, что собранные молодыми моряками сведения после их обработки станут не только любопытны, но и полезны. Он обещал представить карты после того, как в них будут внесены изменения и замечания о силе крепостей, течений, якорных стоянках1026. В письме А.С. Грейгу Лазарев утверждал, что Путятин и Корнилов «...очень деятельные и сведущие офицеры...»1027. 10 мая он сообщал, что вернувшиеся берегом Путятин и Корнилов занимаются черчением карт и планов крепостей1028.
Лейтенанты за три месяца блестяще выполнили поручение и с эскадрой вернулись в Феодосию. Подготовленные ими карты были высоко оценены М.П. Лазаревым. Корнилова за усердную службу 27 сентября наградили орденом Св. Владимира IV степени, а султан пожаловал его золотой медалью1029. Но зимой 1834 года возникли сомнения в точности работы двух лейтенантов при съемке берегов Босфора, ибо инженерные офицеры представили иные карты. Защищая своих подчиненных, М.Г1 Лазарев в письме А.С. Меншикову 13 февраля отметил, что сухопутные офицеры, не имея необходимых инструментов, при картографировании Дарданелл воспользовались материалами моряков,
21 февраля 1834 года лейтенанта Корнилова назначили командиром брига «Фемистокл». Летом он был послан из Севастополя к русскому посланнику в Турции А.П. Бутеневу, а тот в ноябре направил хорошо подготовленный бриг в Архипелаг, в распоряжение чрезвычайного посланника в Греции. «Фемистокл» и корвет «Ифигения» под командованием лейтенанта Путятина и в Пирее, и в Смирне среди судов различных стран выделялись качеством постройки и подготовки экипажа, которую молодые офицеры организовывали на основе изучения опыта лучших командиров. Командовавший английской эскадрой вице-адмирал Роулей, восхищенный блестящей постановкой «Фемистокла» на якорь, наговорил Корнилову комплиментов, а англичане не могли поверить, что экипаж молодой командир подготовил всего за 4 месяца1030 1031. Аазарев, знавший из писем о том, насколько достойно Корнилов демонстрировал русский флот за границей, представил его к чину капитан-лейтенанта. Он писал А.С. Меншикову 2 февраля 1835 года: «...В Корнилове ваша светлость имеете офицера весьма просвещенного, благоразумного и особенно деятельного, имеющего все качества командира военного судна... Вот один из тех офицеров, ваша светлость, которые поддержат честь нашего флага»1032. 17 апреля 1835 года Корнилов стал капитан-лейтенантом1033.
В январе—июле 1835 года, командуя бригом «Фемистокл», Корнилов по поручениям русской миссии в Афинах избороздил воды Архипелага и Адриатического моря. 15 августа 1835 года бриг вернулся в Севастополь1034. На борту его на родину прибыли известные художники К.П. Брюллов и Г. Гагарин, а также собранные ими образцы античного искусства, пополнившие коллекции Москвы и Санкт-Петербурга1035.
Корнилов поражал иностранных моряков искусством мореплавания и выучкой экипажа. Когда на обратном пути «Фемистокл» встретил многие суда разных стран, которые долго стояли перед Дарданеллами, пережидая встречный ветер, Корнилов воспользовался прибрежным попутным течением (которое заметил К. Брюллов) и вошел в пролив. Гагарин писал об этом эпизоде: «Бриг тронулся по направлению к берегу, и в то же время сотни любопытных глаз и десятки зрительных труб устремились на нас со всех судов, которые в течение 11 дней разделяли с нами невольную неподвижность и бездействие. Очевидно было, что никто не понимал нашего маневра, и все считали его безрассудным. Каково же было всеобщее изумление, когда, попав на струю прибрежного стремления, наш бриг весьма легко проскользнул по ней до поворота пролива и вышел на более широкое место, где уже мог понемногу двигаться вперед с помощью искусного лавирования... Громкие аплодисменты и крики приветствовали нас со всех кораблей»1.
К середине 30-х годов на Черном море собрались такие избранные Лазаревым моряки, как В.И. Истомин, Г.И. Бутаков, А.И. Панфилов, Ф.Ф. Матюшкин, П.С. Нахимов. Совместными силами они осуществляли замысел главного командира Черноморского флота и портов М.П. Лазарева — сделать весь флот боеспособным и образцовым. В числе тех, кто наиболее успешно выполнял эту задачу, оказался В.А. Корнилов.
Весной 1836 года бриг «Фемистокл» был направлен из Николаева в Севастополь в распоряжение командира корвета «Ифигения» Путятина для практического плавания с гардемаринами1036 1037. С 4 ноября 1836 года Корнилов командовал уже корветом «Орест», за неделю до того спущенным на воду. Моряк руководил его оснащением. Летом 1837 года корвет вышел в море. С 28 июля по 24 сентября он находился в практическом плавании, ходил по портам Черного моря1038.
В 1836 году Корнилова по представлению Лазарева пожаловали греческим орденом Спасителя золотого креста в петлицу за истребление турецкого флота, а 22 сентября 1837 года — орденом Св. Станислава III степени1039.
26 января 1838 года капитан-лейтенанта назначили командиром фрегата «Флора», который еще стоял на стапеле. В течение года фрегат достраивали под наблюдением Корнилова. Но выйти в море на нем не пришлось: по решению Лазарева фрегат принял В.И. Истомин. А Корнилову главный командир поручил наблюдение за постройкой линейного корабля нового типа «Двенадцать Апостолов»1040.