Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II
Шрифт:
…вместо безмозглых поляков выступило даровитое, глубоко умное племя, вместо расточителей – скупое; вместо разоренья – цепкая финансовая операция, вместо банды плотная корпорация; вместо союза с далекими французами теснейший союз с друзьями, коим можно протянуть из Вильны обе руки – правую к остзейцам, левую к пруссакам. …Что будет, ведает Господь, но побережье от финнов до Померании сольется, и цементом будут евреи. …Будь проклята вражда двух славянских племен, мятежем одной (sic. – М.Д.), уступчивостью и слабостью другой предавшая дивный край отвратительному царству еврея!
Признавая голословность деклараций о торжестве «русских начал» в Северо-Западном крае и указывая на размытость идентичности местных жителей, официально аттестуемых как русские, Бессонов сокрушался: «Здесь одно лишь не фраза: еврейство, его сила и царство» [1656] .
Бессонов и не думал приводить доказательств того, что процесс германизации идет полным ходом (а именно это подразумевалось его паническим тоном), или того, что именно маскилы-германофилы способны повести за собой еврейский народ. Он раз за разом предается почти апокалиптическим видениям, в которых погибель нависает уже и над самой Россией:
1656
Там же. Л. 11 об., 19 об., 18 (письма Бессонова Аксакову от 11 марта и 4 мая 1865 г.).
П.В. Киреевский говаривал, что судьба прочих славян, покоренных немцами,
1657
Там же. Л. 23–23 об. (письмо от 6 июня 1865 г.).
Даже рассказывая о пополнении местного музея и публичной библиотеки свидетельствами «русского прошлого» этих земель, чем он занимался в качестве директора Археографической комиссии, Бессонов не удерживается от черного юмора: «Нужно поднять эту летаргию края, чтобы воскресить, показать Руси, чт'o было и чт'o могло быть, а потом, как мертвеца, снова уложить в гроб под еврейскую крышку. Здесь и христианские гробы делаются евреями» [1658] .
Конкретная же информация исчерпывалась указаниями на тех или иных официальных лиц немецкого происхождения, предположительно симпатизирующих евреям и направляющих в нужную им сторону правительственную политику, – например, Постельса в Петербурге и Траутфеттера в Вильне [1659] . Даже предубежденному против евреев Аксакову, наверное, трудно было увидеть в этих чиновниках учебного ведомства центр немецко-еврейского заговора.
1658
Там же. Л. 23–23 об., 21 об. (письма от 6 и 5 июня 1865 г.).
1659
Там же. Л. 20 об. – 21 (письмо от 5 июня 1865 г.).
В бессоновском дискурсе о «еврейском вопросе» явственно проступают черты мегаломании [1660] . Ему хотелось выставить себя застрельщиком борьбы с новой, доселе не распознанной угрозой на западных окраинах империи. Евреи в его изображении создают опасность, для противодействия которой требуются куда более тонкие, интеллигентные методы, чем примененные и применяемые против поляков. В действительности Бессонов не был бесспорным пионером темы, которую он с таким надрывом разрабатывал в серии посланий Аксакову, с явным расчетом на резонанс. Так, в «Московских ведомостях» М.Н. Каткова именно в феврале 1865 года, когда Бессонов вступил в должность директора раввинского училища, появилась передовица, где подчеркивалась важность усвоения евреями русского языка вместо немецкого. Катков не пугал читателей кошмаром нового сепаратизма, но тем не менее ясно давал понять масштабность проблемы [1661] .
1660
Для характеристики личности Бессонова нелишним будет отметить, что незадолго до своего виленского назначения он похожим образом приписывал себе исключительную заслугу в важном научном предприятии – подготовке к печати известного фольклорного сборника «Песни, собранные П.В. Киреевским» (см.: Баландин А.И. П.И. Якушкин. Из истории русской фольклористики. М., 1969. C. 84–95). Ср. также его позднейшие обвинения против «педагогического кружка» в Вильне (гл. 8 наст. изд.).
1661
Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей». 1865. М., 1897. С. 119–121.
Задачей Бессонова было доказать, что его положение местного руководителя еврейского образования, тесные контакты с еврейской интеллигенцией делают его идеальным экспертом по этой проблеме. Аксаков являлся не единственным адресатом его взываний. Всего через месяц с небольшим после приезда Бессонова в Вильну, в апреле 1865-го, М.Н. Муравьев получил отставку с должности генерал-губернатора, довольно неожиданно для него самого и его подчиненных (см. гл. 5 наст. изд.). Однако Бессонов успел встретиться с ним специально для беседы о еврейских делах. Если верить чуть более позднему рассказу Бессонова в письме Аксакову, он попытался представить усмирителю польского «мятежа» факты неудержимого разрастания «еврейского царства» и вроде бы имел успех [1662] . Факт личной беседы с Муравьевым подтверждается и письмом, с которым Бессонов обратился к тому 5 июня 1865 года, прося еще сохранявшего влияние отставного сановника содействовать ознакомлению властей с его, Бессонова, новыми предложениями [1663] . В письме утверждалось, что распоряжения Муравьева об усилении полицейского контроля над посещаемостью народных школ, обуздании «произвола в частных еврейских воспитательных заведениях» и предоставлении Бессонову права надзора за выходившей в Вильне еврейской (на древнееврейском языке с русским приложением) газетой «Га-Кармель» остаются без исполнения: «Отъезд Вашего Сиятельства… оставил край накануне замыслов о преобразовании еврейства, которые конечно были бы приведены в исполнение с свойственною Вам неотвратимою энергиею» [1664] .
1662
РО ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 45. Л. 20 об. (письмо Бессонова Аксакову от 5 июня 1865 г.).
1663
Письмо открывается следующими строками: «Уже в последние дни Вашего управления Северо-Западным краем… я имел честь представить Вам доклад о некоторых чертах в современном положении еврейского вопроса. Мне памятны слова, коими Вы изволили поддержать мои убеждения, так сказать, благословили на продолжение деятельности в том же роде…» (РО ИРЛИ. Ф. 265. Оп. 2. Ед. хр. 217. Л. 1).
1664
Там же. Л. 1–1 об. Это свидетельство позволяет уточнить наблюдение Д. Сталюнаса о письме Муравьева министру народного просвещения А.В. Головнину касательно будущего отдельных еврейских училищ, которое составлялось и было отослано в самые последние дни пребывания Муравьева на генерал-губернаторском посту (отпуск датирован 15 апреля 1865 года, за два дня до официальной отставки, уже после решающей беседы с Александром II). По мнению Сталюнаса, мотивы, побуждавшие Муравьева высказаться за сохранение отдельной системы еврейского образования, существенно отличались от тех, которыми при отстаивании той же цели руководствовался Бессонов в качестве директора раввинского училища (Staliunas D. Making Russians. P. 225–226, 389 note 171). На мой взгляд, между Муравьевым и Бессоновым действительно имелись расхождения в аргументации (так, Муравьев не упоминал об угрозе онемечивания евреев, зато указывал на их участие в недавнем восстании в Польше), но предложенные генерал-губернатором конкретные меры (сохранение
Вскоре после ухода Муравьева с должности Бессонов заявил о своих тревогах помощнику генерал-губернатора А.Л. Потапову. Потапов ожидал тогда своего назначения генерал-губернатором и готовил программную записку об управлении Северо-Западным краем, в которой прежняя политика подвергалась серьезной критике. В свою записку, представленную министру внутренних дел 19 мая 1865 года, Потапов включил целый раздел по «еврейскому вопросу» [1665] . Именно Бессонову Потапов был обязан разработкой этой темы. Бессонов сообщал Аксакову в начале июня 1865 года, что помощник генерал-губернатора «читал письма, к Вам посланные… В три дня я ему набросал посылаемое Вам теперь, благодарность его, кажется, была искренняя».
1665
LVIA. F. 378. Ap. 219. B. 80. L. 53–58.
Как видно из цитаты, самому Аксакову эти материалы также были отосланы. «Вы поймете важность бумаг, Вам посылаемых… Это сотая доля из того, что я записал и написал по разным случаям, двухсотая того, что имею под рукою, тысячная того, что узнал и знаю», – внушал ему Бессонов. Речь, вероятно, шла не только об аналитической записке, уже прочитанной Потаповым, но и о копиях некоторых распоряжений и циркуляров виленских властей касательно еврейского образования. Копию записки получил от Бессонова и Ф.И. Тютчев. Через двух этих адресатов (а также, возможно, и Муравьева) Бессонов надеялся дотянуться и до М.Н. Каткова, на содействие которого очень рассчитывал, но к которому не мог обратиться напрямую из-за соперничества между аксаковским «Днем» и «Московскими ведомостями». Не желая искать контактов с Катковым через голову Аксакова, Бессонов побуждал признанного лидера славянофильской публицистики принять на себя инициативу сближения: «Вас разделяет с Катковым пропасть: знаю, и не посылаю ему. Но знаю, что слово его очень веско, особенно для Петербурга. Предоставляю Вам устроить отношение моего дела к нему…» [1666] . «Еврейский вопрос» должен был стать мостиком через «пропасть» между двумя направлениями московской националистической журналистики [1667] . Наконец, согласно позднейшему мемуарному свидетельству Бессонова, при составлении одной записки он с пользой для дела консультировался с соратником по славянофильскому кружку В.А. Черкасским, проводившим под эгидой Н.А. Милютина гражданские реформы в Царстве Польском, объектом которых являлось и тамошнее еврейское народонаселение [1668] .
1666
РО ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 45. Л. 20–21 об.
1667
О расхождениях между славянофилами и Катковым в представлениях о русской национальной общности см.: Реннер А. Изобретающее воспоминание: Русский этнос в российской национальной памяти // Российская империя в зарубежной историографии. С. 436–471.
1668
Бессонов П.А. Князь Владимир Александрович Черкасский // Русский архив. 1878. № 6. С. 218–219. По словам автора, его записка («О еврейском вопросе и положении его вообще, о школах и обучении у евреев в частности, о распространении между ними русского языка и о средствах водворить здесь начала твердые, по крайности безопасные для России») побудила Н.А. Милютина составить важный доклад, так и не получивший хода. Ни подлинника, ни копий записки под таким витиеватым заглавием мною не обнаружено.
Итак, Бессонов стучался разом в несколько дверей, чтобы не просто распространить свое мнение, но и поставить его в повестку дня правительственных дискуссий. К его разочарованию, потенциальные патроны в администрации и пишущей элите оказались не готовы обсуждать полученные предложения в терминах ни много ни мало «преобразования еврейства», и в течение года, минувшего после рассылки упомянутых материалов, Бессонов не раз жаловался на отсутствие откликов, которых с нетерпением ждал [1669] . В марте 1866 года, уже незадолго до своего отъезда из Вильны, он в письме еще одному московскому знакомцу, П.И. Бартеневу, спросив об Аксакове, попутно сообщал любопытные сведения: «Послал я ему кучу бумаг по еврейскому вопросу: канули без следа. Нельзя ли их достать и пустить в дело, хоть бы в издании Погодина: разумеется, с введением Ив[ана] Серг[еевича] или твоим, иначе, я боюсь, Погодин ляпнет целиком, и мне тогда придется отсюда бежать от евреев. А они так со мною хороши, что носят на руках: К.П. Кауфман в шутку зовет меня еврейским северо-западным раввином» [1670] .
1669
В уже упомянутом мемуарном отрывке Бессонов, не называя прямо имени Каткова, давал понять, что тот благосклонно воспринял его соображения. Это сообщение требует дальнейшей проверки. Тон высказываний Каткова по еврейскому вопросу в 1866 году накаляется по сравнению с 1865-м; в его передовицах угроза онемечивания описывается в терминах, близких бессоновским: «…может ли русское правительство желать, чтобы Германия имела в нашем полуторамиллионном еврейском населении свой аванпост, вдвинутый почти в самое сердце России?» (Бессонов П.А. Князь Владимир Александрович Черкасский. С. 218; Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей». 1866. М., 1897. С. 294 – передовица «Москва, 8-го июля»). С другой стороны, Катков тогда же выступал за немедленное изъятие религиозных предметов из программы еврейских училищ, что противоречило взглядам Бессонова.
1670
РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 1. Д. 560. Л. 85 об. – 86 (письмо от 31 марта 1866 г.).
Однако по части специальных мер в Вильне относительно еврейского образования Бессонову грех было роптать на недостаток внимания к своей экспертизе. Прозвище «северо-западный раввин» – шуточное лишь отчасти. Явное расположение к Бессонову молодых педагогов, активистов введения русского языка в еврейские школы, до поры до времени побуждало местную администрацию, включая попечителя округа Корнилова, ценить его. Он действительно быстро завоевал симпатию к себе со стороны маскилов русофильской ориентации. Один из них, М. Плунгянский, писал чуть позднее в «Виленском вестнике», что «Бессонов пользуется такою же популярностью между здешними евреями, как и Пирогов», – оба сумели преодолеть силу «ходячих мнений» о евреях. По его словам, многие из образованных евреев были частыми гостями в доме Бессонова в Вильне, «где впервые завязывалось нечто вроде дружбы между христианами и евреями» [1671] .
1671
Еврей [Плунгянский М.]. Письмо к редактору // Виленский вестник. 1867. № 14. 2 февраля. Атрибутируется на основании письма редактора «Виленского вестника» М.Ф. Де Пуле Бессонову от февраля 1867 г. (ОПИ ГИМ. Ф. 56. Д. 515. Л. 52 [ «Если бы Вы знали, что за фурор произвела эта статья! Одни от нее в восторге, другие скрежещут зубами и ищут автора. Я блюду его тайну, а иначе бедняку достанется. Но что за славная личность!»]).