Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

Долбилов Михаил Дмитриевич

«Очищение» иудаизма: Новые задачи отдельной системы еврейского образования

Бессонов выступил одним из самых принципиальных защитников отдельной системы еврейских казенных училищ. В этой связи он с особой враждебностью относился к Постельсу, в котором видел координатора еврейско-немецкого сближения. Вот как отзывался он об отчете Постельса в письме Аксакову в июне 1865 года: «…немецкое мошенничество; все лучшее выписал из наших журналов совета (педагогического в раввинском училище. – М.Д.); всё замазал, чтобы воротить на старую дорогу; продолжает в Петербурге отделывать подробности, заодно с тамошними евреями, дабы закрыть специальные и сделать общие заведения, куда никто не пошлет детей, откуда выйдут пошляки, но при кагалах расцветет фанатическое самовоспитание и зависимость от немецкой науки» [1672] . Как видим, главная претензия к министерскому ревизору состояла в том, что он под благовидным просветительским предлогом будто бы подталкивает власти, с одной стороны, к деструктивной для России секуляризации части евреев («…выйдут пошляки», т. е. прежде всего безразличные к религии люди), а с другой – к сохранению культурной изоляции массы еврейского населения; и все это вместе распахивает дорогу к германизации.

1672

РО

ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 45. Л. 21 (письмо Бессонова Аксакову от 5 июня 1865 г.). В тот же день Бессонов писал об этом Муравьеву, правда, не называя имени Постельса: Там же. Ф. 265. Оп. 2. Ед. хр. 217. Л. 2 об.

Не имея возможности выразить то же самое в официальных бумагах, Бессонов выстраивал некоторые из самых первых своих мероприятий как опровержение рекомендаций этого влиятельного в МНП чиновника. Постельс, к примеру, отвергал пользу каких бы то ни было мер принуждения еврейских родителей к отдаче детей в начальные училища, указывая среди прочих аргументов на то, что обязательное начальное образование не введено и для «коренных жителей Империи» [1673] . Бессонов же, который по должности директора раввинского училища получил в свое заведование все еврейские учебные заведения города Вильны, попытался буквально исполнить распоряжение Муравьева от 5 января 1864 года об обязательной присылке еврейских мальчиков в народные школы. Уже весной 1865 года он ввел по каждой еврейской школе грамотности еженедельное составление списка учеников, не посещающих занятия. В мае 1865-го он передал виленскому губернатору С.Ф. Панютину такие списки за несколько последних недель и просил оказать «содействие к понуждению евреев, чтобы они посылали детей своих» в школы [1674] . Панютин и Бессонов симпатизировали друг другу, и губернатор постарался исполнить просьбу. Результат превзошел ожидания. Через две недели Бессонов доносил попечителю Корнилову, что в одной из народных школ число учеников так возросло «вследствие последних распоряжений полиции, что превышает помещение двадцатью тремя мальчиками, кои вынуждены стоять посредине». Нельзя было не опасаться «еще большего прилива». Корнилов распорядился прекратить прием в эту школу, а «излишних учеников» «уволить от посещения» [1675] .

1673

Постельс А.Ф. Отчет. С. 49.

1674

LVIA. F. 567. Аp. 6. B. 1138. L. 1–3, 6–8.

1675

Ibid. B. 1138. L. 9 (отношение Бессонова Корнилову от 15 мая 1865 г.).

Вскоре в письме Аксакову Бессонов объяснял случившееся бестолковым усердием губернатора и полицейским произволом: «[Панютин] начал учеников сгонять в школы через полицию, ловили, хватали, жиденки бросались в окна и т. д., пока я вынужден был уже громко протестовать противу такого педагогического приема». Но даже переложив на Панютина всю ответственность за эту облаву, Бессонов приходил к заключению, которое оправдывало применение жестких мер и впредь:

Боишься насилия, чувствуешь, что ведь это жизнь, своеобразная, со своими правами; убеждаешься, что ничего нельзя с ней сделать, если не строго переламывать; не всегда уверен в пользе переламывать; убежден, если многого не переломить, пострадает христианское население края, вся Русь [1676] .

1676

РО ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 45. Л. 22 об., 23 (письмо от 6 июня 1865 г.).

А.Л. Потапов в упомянутой выше записке от 19 мая 1865 года, «еврейский» раздел которой в значительной степени отразил воззрения Бессонова, ратовал за «переламывание», за вмешательство государства в дела образования евреев. Хотя об угрозе германизации евреев прямо в ней не упоминается, тезис о недооценке важности «еврейского вопроса» в предшествующую эпоху сформулирован четко: «Нельзя так легко и поверхностно, как это было до сих пор, смотреть на народ, составляющий ¹/₁₀ часть общего населения края и почти половину… городского населения, народ, почти исключительно захвативший в свои руки всю торговлю, значительные промыслы и ремесла». Стоит здесь упомянуть, что, согласно частному свидетельству Бессонова, Потапов – противник популистских тенденций в русификаторской политике – видел в евреях «противувес пугающей будущей силы крестьян», т. е. костяк городского предпринимательского класса [1677] .

1677

ГАРФ. Ф. 109. Секр. архив. Оп. 2. Д. 758а. Л. 45 об.; РО ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 45. Л. 23 (письмо Аксакову от 6 июня 1865 г.).

Сохранение отдельной государственной системы еврейского образования Бессонов обосновал – наиболее развернуто и разносторонне, в контексте образовательной политики на разных окраинах империи – в специальной пространной записке (август 1865 года) [1678] . Поводом для нее послужил другой меморандум, который преемник Муравьева К.П. Кауфман в июне передал на отзыв попечителю ВУО И.П. Корнилову. Автором записки выступил К.А. Бух, товарищ Кауфмана по его прежней должности начальника Инженерного училища в Петербурге. То ли по просьбе Кауфмана, то ли по собственной инициативе Бух, имевший опыт службы в восточном «инородческом» регионе – в Оренбургской и Уфимской губерниях – и потому, видимо, сочтенный достаточно компетентным для дискуссии об «инородцах» Западного края, представил рассуждение о необходимости упразднения отдельной системы еврейского образования [1679] . Не исключено, что для Бессонова это явилось лишним подтверждением «немецкого мошенничества» в политике еврейского образования.

1678

LVIA. F. 567. Ap. 6. B. 1204. L. 14–21 ар.

1679

Staliunas D. Making Russians. P. 224, 388 note 159. В описываемое время Бух занимал должность начальника питейно-акцизного управления Оренбургской губернии.

Центральный вопрос, обсуждавшийся в записке Бессонова, сформулирован следующим образом: «Следует ли с точки зрения племенных, вероисповедных, общественных и бытовых отличий евреев предоставить им полное право пользования общими учебными заведениями или назначить какие-либо разграничения между училищами еврейскими и всех других вероисповеданий» [1680] .

Решение поставленного вопроса Бессонов основывал на различении двух понятий – «верный русский подданный» и «русский по сердцу»: «Первое истекает из второго, но второе не всегда следует из первого». Автор пояснял, что «“русским по сердцу” может быть только истый русский, то есть русский по племени, языку и народу… по православному вероисповеданию…». А «верным русским подданным может быть всякий инородец… соблюдающий верно присягу подданства и, вместе с тем, не отделяющийся от русского, признаваемого властию, общественного развития». В политике образования инородцев должна быть найдена золотая середина между их побуждением к участию «в общественном русском развитии» и сохранением этнокультурной и, в особенности, религиозной самобытности:

1680

LVIA. F. 567. Ap. 6. B. 1204. L. 14.

Чтобы нивелировать сии отношения до безразличной плоскости… на это никогда Русское Правительство не выражало притязаний… Если для государства гибелен сепаратизм, то для разнообразия общественной жизни не менее опасен также индифферентизм [1681] .

Этот тезис Бессонова отсылает нас к формировавшейся в тот период в учебном ведомстве и педагогической среде концепции взаимоотношений русского народа и «инородческих» меньшинств. Наиболее последовательно ее высказывал Н.И. Ильминский, руководивший в Казанском учебном округе обучением крещенных в православие «инородцев» – татар, чувашей и др. – на их родных языках. По Ильминскому, забота о языковой и культурной самобытности «инородцев» не только не противоречит укреплению русскости, но и делает ее более жизнеспособной, полнокровной, уподобляя русских и «инородцев» старшему и младшему поколениям в патриархальной семье [1682] . Очевидно, впрочем, что отмеченное сходство с воззрением Ильминского было далеко не полным: применение такой модели к евреям натолкнулось бы на проблему вероисповедания. Бессонов не только не заводил речи об обращении иудеев в православие, но подчеркивал значение традиционной религии для превращения «инородцев» в «верных русских подданных». Именно терпимостью к их вере государство расположит их к себе. Таким образом, «индифферентизм», угрожавший «разнообразию общественной жизни», означал, в понимании Бессонова, и обезличенную однородность населения (недостижимую в принципе), и безразличие подданных к своей исконной вере.

1681

Ibid. L. 15, 15 ap.

1682

Geraci R. Window on the East. P. 47–85. Хотя у Бессонова было много знакомств среди ученых и педагогов, в том числе в Казани, у меня нет уверенности, что в тот момент он располагал точной информацией о системе Ильминского. Об особенностях последней сравнительно с практикой обучения евреев и литовцев в Виленском учебном округе см.: Долбилов М. Превратности кириллизации: Запрет латиницы и бюрократическая русификация литовцев в Виленском генерал-губернаторстве (1864–1882 гг.) // Ab Imperio. 2005. № 2. С. 280–283.

Помещая вопрос о еврейском образовании в контекст «инородческой» политики, Бессонов желал показать, что во многих отношениях евреи – самые инородные из «инородцев», отличные от русских вплоть до «последних мелочей пищи и одежды». Глубину их культурной обособленности он доказывал сопоставлением с мусульманами (Бух, с которым он вел полемику, приводил пример смешанных русско-татарских школ): евреи «не имеют почти ничего общего, ни даже сходства с другими инородцами России, преимущественно магометанами, например, татарами и башкирами. Сии последние… не имеют такой древней, важной и самобытной истории, начинающей собою летописи целого человечества, как евреи, и… лишены по той же причине своего особого, специального, непрерывно-исторического образования». У иудеев же традиционное образование было как раз «непрерывно-историческим»: они, «от низших до высших степеней, от хедер и клауз с меламдами до эшиботов и синагог с раввинами, имеют искони свое самобытное, оригинальное… упорное, неуступчивое самовоспитание и самообразование…» [1683] .

1683

LVIA. F. 567. Ap. 6. B. 1204. L. 16 ap.

В этих словах смешаны уважение ученого, может быть и невольное, к древней традиции и недовольство бюрократа преградами к воздействию на ее носителей. На практике, в своей директорской деятельности, Бессонов стремился ослабить авторитет традиционных школ иудейского закона веры, особенно высших, таких как Воложинская ешива [1684] . Слово «самовоспитание» применительно к евреям приобрело в его речи коннотацию осуждения. Но эта враждебность вызывалась не неприятием иудаизма как такового, а попыткой сосредоточить религиозное воспитание и образование евреев в государственных учебных заведениях.

1684

РО ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 45. Л. 22 об. – 23 (письмо Аксакову от 6 июня 1865 г.). В личном фонде Бессонова сохранились критические записки маскилов о Воложинской ешиве: ОПИ ГИМ. Ф. 56. Д. 335. Л. 129–130, 137–138. После пожара в ешиве весной 1865 года Бессонов пытался добиться у Потапова запрета на сбор денег для ее восстановления.

Этому и посвящена вторая часть записки – апология реформированной отдельной системы еврейского образования. Оставаясь верным началу дисциплинирования иудаизма (меры Уварова названы в записке «гениальными» [1685] ), Бессонов учитывал и позднейшую тенденцию к невмешательству государства в духовно-религиозную сферу еврейской жизни. В своей оценке иудаизма как жизнеспособной и восприимчивой к переменам религии, вполне совместимой с гражданским прогрессом, он был близок публицисту, а затем чиновнику МНП А.И. Георгиевскому, снискавшему известность своими смелыми статьями по «еврейскому вопросу» [1686] . Бессонов не отождествлял подлежащие «очищению» элементы иудаизма с Талмудом в его целости и признавал за последним позитивный вклад в еврейскую религиозность. Что касается государства, то оно должно было не отказываться от прямого воздействия на эту религиозность через образование, но воздействовать на нее внерелигиозным способом. Описывая благотворное сочетание еврейских и общих предметов в казенных училищах, Бессонов утверждал:

1685

LVIA. F. 567. Ap. 6. B. 1204. L. 14.

1686

См. о Георгиевском: Klier J. Imperial Russia’s Jewish Question. P. 90–94.