Русский язык в зеркале языковой игры
Шрифт:
(7) Преизрядной стихотворец Балтрушайтис, вгиед в ресторацию, усмотрел в оной бывшего во многой славе сочинителя Куприна,тсоего пе токмо в отечестве чтили, но и на французской, английской и гигипанской язык прелагали(А. Измайлов, Плутарх Российской, или Ридикюль остроумия).
(8) Истомных сред моих яд чарый пролияв ,
Свершил я в душах сев. Взъярясъ, взыграл
Доколь в пиитах жив Иванов Вячеслав,—
Взбодрясь, волхвует Тредьяковский.
Хмель чарый, звончат глас, свирель утомных кущ Я паки в стих приял,—стих плесни полн и ржавин.
Сокровныймне в волшбе из круговратных пущ Взревев, возревновал Державин(А Измайлов, Пар. на Вяч. Иванова).
(9) — Господи!(...) Зи что наказуегии? —взвыл декадент, решив, что к Богу удобнее адресоваться по-славянски— Наказуегии за что?!(Тэффи, Забытый путь).
Братие!кого погребахом?
Ермилова с Авербахом
(Кирсанов, по: К Чуковский, письмо 22 нояб. 1931).
(11) ...и возседох на колеснице, и возбрыкахся кобыла; и понесе (...) И возопих гласом велием: <<Извощиче, извощиче! Укроти клячу сию!» И бысть велий глас: «Тпру, чертова дочь!» И остановиишся кони, яко вкопанни(А. Белый, Серебряный голубь, В чайной).
(12) Стоюустенки.Янея.
Пусть бредом жизнь смололась.
Но только б , только б не ея
Невыносимый голос!
(В. Маяковский, Про это, II).
(13) Люблю под сводами седыя тишины
Молебнов, панихид блужданье»
С..)
И в ветхом неводе Генисаретский мрак Великопостныя седмицы»
(О. Мандельштам).
(14) —Скажите, пожалуйста, как потом жила Софья Михайловна?—С десятью тысячами-то? Плохиссиме» (А Чехов, Старость).
(15) — А вино, надо сознаться, препаскуднейшее! Vinum plochissimum!(А Чехов, Аптекарша).
(16) К Чехову пришла полная, здоровая, красивая дама и начала говорить «под Чеховег»:«Скучно жить, Антон Павлович!Всё так серо: люди, небо, море- И нет желаний. Душа в тоске- Точно какая-то болезнью И Чехов ей ответил: «Да, это болезнь. По латыни она называется morbuspriWorialis»(В. Вересаев).
Довольно часто ЯИ построена на расширении парадигм, т.е. на образовании от слова той или иной грамматической категории (падежа, степени сравнения и т. п.), ему не свойственной. Употребляя подобные формы, лишь потенциально возможные или вообще недопустимые в нейтральной речи, автор добивается предельной новизны выражения и, шокируя слушателя, акцентирует его внимание на том смысле, который он хочет передать. Для лингвиста же это — ценный иллюстративный материал при описании парадигм того или иного слова или группы слов.
1. Чаще всего говорящий шокирует адресата, употребляя краткие формы или формы сравнительной и превосходной степени от слов, их не имеющих ( самее, чертее —от местоимения сам и существительного черт, железен, железнее — от прилагательного железный). Имеем ли мы здесь дело с образованием добавочных форм от уже существующих слов (и тогда это — морфологическое явление) или же с образованием новых слов (и тогда это — епархия словообразования)? Полагаем, что образование форм железен, железнее —показатель образования нового слова железный2 (со значением ‘сильный, крепкий’), показатель «окачествления» относительного прилагательного (см. [Земская 1992:75]). Что же касается форм типа самее, чертее, то это—лишь окказиональные формы, не связанные с образованием новых слов — качественных прилагательных (показательно, что они, в отличие от прилагательного железный, не имеют кратких форм и не допускают образования синтетических форм: * более самый, *более {самый) чертый). В соответствии со сказанным, образования типа самее, чертее будут рассмотрены здесь, в главе Морфология, а случаи «окачествления» относительного прилагательного (типа железен, железнее) — в главе Словообразование.
Говорящие подмечают, что одни местоименные прилагательные (напр., такой, какой) имеют краткую форму, а другие — нет, ср. след, шутки:
(1) Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова(А Иванов, по: [Гридина 1996]).
(2) Он сидел в пятом углу.
—Каково вам?— спросил я —Никаково,—сказал он.
—Ну, а все-таки, каково?— спросил я.(...)
—Никаково,—сказал он,—мне никаково~
(В. Голявкин, по: [Новиков 1989)).
2. Аномально образование сравнительной или превосходной степени от прилагательных и наречий, указывающих на высокую степень признака:
(1) [Писатель-классик Распрогорький — аплодирующим читателям] — Чего на меня таращите буркалы? чего шлепаете? Шлепали бы вот лучше Распрокислому. он высокохудожественнее еще меня(В. Буренин, Литературные чтения и собеседования в обществе «Бедлам-модерн»).
(2) О вы, сподвижники мои и образцы!
Столь многих мелочей тяжелые творцы,
Премаленьких стишков, комедий преогромных,
Идиллий, песенок, трагедий многотомных
(А. Бестужев-Марлинский, К некоторым поэтам).
(3) Хорошо вам сомной?—Превосхитительно(А. Аверченко, Дети, IV).