Русско-турецкая война 1686–1700 годов
Шрифт:
С целью сбора ратных людей в города послали стольников и дворян с денежным жалованьем рейтарам, копейщикам и солдатам. Раздав жалованье, они должны выслать первые партии ратных людей в полки «без мотчанья», а с остальными идти в пункты сбора самим [174] . В грамоте от 9 февраля 1687 г. воеводу Ахтырки стольника Афанасия Ивановича Левшина информировали о сборе там Большого полка к 25 февраля и 1 марта и приказывали записывать приезды «всяких чинов» ратных людей. Аналогичные грамоты были посланы воеводам в Сумы и Хотмыжск. Курский стрелец Ганка Варфоломеев повез из Разряда книги для записей приездов во все три города [175] . Записывать приезды в Большой полк Левшину поручалось до появления в Ахтырке кого-либо из уполномоченных на это товарищей главного воеводы. Этим уполномоченным стал В. А. Змеев, которому 15 февраля было приказано срочно выехать к месту службы. Он также должен был принять у Левшина «полковой наряд и пушки, и зелье, и свинец, и всякие пушечные припасы, которые присланы из городов». В помощь Змееву из Путивля решили послать дьяка Петра Исакова. Оба они должны были внимательно следить, чтобы «хто чюжим имянем за очи и подставою в приезды не записался» [176] . Змеев прибыл в Ахтырку 22 февраля, через некоторое время послав Голицыну списки приехавших на службу до 2 марта [177] .
174
Там
175
Там же. Л. 150–151 об. Образец вступительной преамбулы к записным книгам см.: Там же. Л. 152–153.
176
Там же. Л. 154–156.
177
Там же. Л. 198–203.
12 января 1687 г. московским чинам велено было «к нынешней службе совсем быти наготове и по нынешнему наряду ехать в указные места в полки бояр и воевод». Объявлялось, что и возглавляющие разрядные полки военачальники во главе с В. В. Голицыным будут вскоре отпущены из Москвы. Глава Разрядного приказа думный дьяк В. Г. Семенов отметил на указе распоряжение послать в города новые грамоты «о высылке ратных людей» [178] . Однако мобилизация проходила медленно, в том числе, возможно, из-за поздно объявленных сроков сбора. 28 февраля, уже когда миновало три дня с наступления первого срока явки в места сосредоточения войск, царское правительство обратилось к столичному дворянству: «А из вас многие на их государскую службу в те полки по се число не едут, живут на Москве и в деревнях и домех своих». Тех, кто не выедет на службу «тотчас», не дожидаясь «государского гневу и опалы», грозили «имать и приводить в Розряд и чинить им наказанье, а у иных поместья и вотчины отписаны будут на них, великих государей и розданы в роздачю безвозвратно» [179] . 14 марта в царской грамоте В. В. Голицыну правительство, оценивая явку служилых людей «из многих городов» в целом удовлетворительно, все же отмечало, что из отдельных городов стольники и дворяне «ратных людей выслали немногих, и в приезде объявилось самое малое число, а сами они, стольники и дворяне в полки наших великих государей ратных людей с собою никово не привели». Более того, в Разряде узнали, что в некоторых городах царские уполномоченные «от роздачи» царского жалованья «имали… у ратных людей взятки и чинили себе вычеты». От Голицына требовали похвалить тех стольников и дворян, кто привел ратных людей полностью и в срок и не уличен во взятках и вычетах. Их разрешали отпустить к Москве. Тех же, кто плохо провел мобилизацию, предписывалось отставить в Большом полку до царского указа, расписав их в чины и сотни. Все жалобы на взятки и вычеты полагалось расследовать, допросив ратных людей «сполна». Уличенных в указанных преступлениях приказывалось «при всех… бить кнутом нещадно и те все взятки и вычеты доправить на них сполна и отдать тем людем, с ково что взято или у ково что вычтено», а после наказанья записать их на службу «з городами». Распоряжение касалось и остальных воевод разрядных полков [180] .
178
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 142–148.
179
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 179–181.
180
Там же. Л. 273–276 (царская грамота В. В. Голицыну). См. здесь также докладную выписку на этот счет и указ от 30 марта послать отдельные царские грамоты в Новгородский и Рязанский разряды.
13 октября из Разряда послали память в Аптекарский приказ с требованием назначить в войско доктора, аптекаря, 13 лекарей и столько же их учеников, а также сторожа для лекарств. Только 16 февраля из Аптекарского приказа сообщили, что на службу «наряжены» доктор Захарий ван дер Гульст; аптекарь Юрий Госен; лекари-иноземцы Яган Термонт, Андрей Бекер («в полку гетмана Ивана Самойловича»), Адольф Евенгаген, Яков Вульф, Александр Квилон, Яган Фолт, Петр Рабкеев, Карлус Еленгузен; русские лекари Артемий Петров, Яков Починской, Василей Подуруев, Кузьма Семенов, Федор Чаранда, Иван Венедихтов, Андрей Харитонов, Данила Либедев; 13 «лекарского дела учеников» и отдельно — ученик и сторож для заведования «лекарственной казной» — всего 33 человека [181] .
181
Там же. Л. 160–167. Прецедентом послужило число лекарей в разрядных полках во время так называемых Киевских походов 1679 и 1680 гг.
Для службы в Большом полку назначили переводчиков Посольского приказа Ивана Тяжкогорского (переводчик «полского, латинского и цесарского языков»), «с турского и татарского» Сулеймана Тонкачова (Тонкачеева) и Петра Татаринова, толмачей «татарского языку» Полуекта Кучумова, Петра Хивинца и Василия Козлова [182] .
27 октября из Разряда была послана память в Оружейную палату с указом «в полки бояр и воевод… взять в Розряд полковые болшие знамена»; в Большой полк — «знамя болшое, на котором писан образ Спасов Нерукотворенной», в Новгородский и Рязанский разряды, а также в Низовой полк — «полковые знамена, которые в тех полкех наперед сего бывали». Кроме того, в указанные полки следовало выдать 80 «сотенных знамен камчетых и тавтяных розных цветов теми ж образцы, каковы наперед сего деланы». Если в Оружейной палате были уже готовые знамена, их следовало прислать немедленно, а остальные «в указное число делать» [183] .
182
Там же. Л. 167 об.
183
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 113–113 об.
Оружие и снаряжение для армии посылалось в пункты сбора из Москвы, Киева, городов Белгородского и Севского разрядов, а также некоторых других. В сентябре в Белгород из столицы было отправлено оружие для копейщиков и рейтар — 3270 «карабинов с курки и с перевезми», 4370 «пар пистолей с олстры», а также мушкеты для солдатских полков — 2959 шт. Общий вес оружия, разместившегося на 193 подводах, составил почти 3 тыс. пудов. В Севск на 165 подводах выслали 2861 карабин и 4436 пар пистолетов в ольстрах для рейтар и копейщиков, 1753 мушкета для солдат; а также 2 тыс. пудов ружейного пороха и столько же пушечного на 267 подводах. Грамоты воеводам Севска (Л. Р. Неплюеву) и Белгорода (М. А. Голицыну) об отправке всего вышеперечисленного датированы 8 сентября. А 25 ноября последовал указ переправить все оружие и снаряжение в Ахтырку (грамоты воеводам посланы спустя три дня). Неплюев получил грамоту и отправил груз в Ахтырку 10 декабря. Тамошний воевода А. Левшин принял его в конце декабря «и устроил все в одном анабре» [184] . 24 января появился указ отправить в Ахтырку 3603 «мушкета добрых», 101 «мушкет з замками» и другую амуницию из Киева [185] .
184
Там же. Л. 911–923 об.
185
Там же. Л. 992 об. — 994 об. Грамота ахтырскому воеводе о приеме груза датирована
Наконец 8 декабря последовал царский указ об отправке полковых припасов, знамен, полковых пушек, пушечных и гранатных ядер, огнестрельного оружия, пороха, свинца и фитиля, кузнечных и окопных снастей из мест хранения в пункты сосредоточения Большого полка, Рязанского и Новгородского разрядов [186] . В Большой полк (в Ахтырку) следовало доставить оружие и снаряжение из Белгорода, Курска, Суджи, Тамбова и Козлова, Нового Оскола; в Новгородский разряд (в Сумы) — из Путивля, Рыльска, Переяславля-Рязанского (из последнего — солдатские знамена); в Рязанский разряд (в Хотмыжск) — также из Путивля и Рыльска и дополнительно из Севска и Ряжска [187] . Кроме того, в городах Белгородского полка было приказано изготовить для «безоружейных» копейщиков и солдат 1017 копий и 13 146 бердышей. 13 февраля в Разряде был дан указ об отправке указанного оружия в Ахтырку [188] . 1 марта в Большой полк были отправлены знамена для посыльных воевод и сотенные знамена, большой полковой (разрядный) шатер, а также «полковые припасы» для нужд шатра (свечи, бумага, щипцы, стулья, ведра с чернилами и др.) [189] .
186
Там же. Л. 924–926 об.
187
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 927–927 об. См. «отпуски» грамот воеводам Севска — Л. Р. Неплюеву, Рыльска — С. Н. Дордунову и Белгорода — М. А. Голицыну о высылке припасов по росписям, отправленным к ним из Разряда: Там же. Л. 930 об. — 934, 978–981 об. Грамоты воеводам Ахтырки (А. Левшину) и Хотмыжска (Г. Елагину) о приеме припасов были посланы 11 декабря. См.: Там же. Л. 934–936, 988–991. Подробную роспись оружия и снаряжения (в том числе полковых артиллерийских орудий), отправленных в Ахтырку из Путивля, см.: Там же. Л. 939–970. Росписи отправленных припасов из городов Белгородского полка см.: Там же. Л. 999–1036.
188
Там же. Л. 1037–1039 об. Грамота А. Левшину о приеме оружия датирована тем же днем, аналогичная грамота В. А. Змееву — 15 февраля.
189
Там же. Л. 182–183. Реестр соболей, знамен с описанием и прочего имущества см.: Там же. Л. 183–187. См. также: Там же. Л. 1042 об.
Одной из наиболее насущных задач русского правительства была подготовка баз снабжения огромной по тем временам армии, которая должна была идти в небывало дальний поход, несравнимый с предыдущими подобными мероприятиями (Чигиринские кампании 1677–1678 гг., Киевский поход 1679 г.) по масштабам, длительности и природным условиям театра военных действий. Поэтому важным элементом организации снабжения стала подготовка продовольственных баз в местах сосредоточения войск и недалеко от маршрута движения армии.
10 августа 1686 г. правительство с участием патриарха Иоакима обсуждало подготовленный Разрядом обширный доклад, касавшийся изыскания для войска основных продовольственных запасов. Оно утвердило предложение сбора «сверх окладу стрелецкого хлеба в запрос» по следующей норме: ржаной муки по полуосьмине, овсяных круп и толокна — по четверти четверика [190] с одного двора. Таким образом, для снабжения войска провиантом в дополнение к сборам стрелецкого хлеба вводился чрезвычайный налог, рассчитанный исходя из количества тяглых дворов по переписи 7186 (1677/1678) г. Обложению не подлежали только дворы участников Крымского похода. Отдельно с 60 тыс. податных дворов Белгородского разряда было решено взять вместо запросного хлеба «сухарей по осмине з двора». Хлебные запасы субъектам налогообложения следовало собрать осенью и «по первому зимнему пути» доставить «на своих подводах и в готовых четьвертных кулях» в назначенные места в декабре 1686 г. — первых числах февраля 1687 г.
190
То есть 20 кг ржаной муки и по 2,5 кг овсяных круп и толокна (25 кг с двора). Здесь и далее принимается, что четверть ржаной муки по весу соответствовала 5 пудам. См.: Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология. М., 1975. С. 103–108. Крупы и толокно приравниваются по весу к ржаной муке с определенной долей условности.
В августе — сентябре 1686 г. в Разрядном приказе энергично составляли и пересчитывали сметы, определяли места поставок и закрепляли за ними соответствующие города. 22 августа «хлебной збор» было поручено «ведать» думному дворянину и печатнику Д. М. Башмакову в Печатном приказе. При этом спустя два дня новый наряд для сбора хлеба и круп велено было составить в Разряде. 28 августа по городам были посланы грамоты с указанием собирать запросный и стрелецкий хлеб (брался вместо ржи мукою) «вместе» и отвозить в назначенные для сбора продовольствия пункты «с великим поспешением» [191] . Этими пунктами стали места сосредоточения разрядных полков — Ахтырка, Сумы и Хотмыжск, а также Смоленск и Брянск. В последние два предназначенный для армии продовольственный резерв следовало доставлять для дальнейшего сплава по Днепру и Десне через Киев в Запорожскую Сечь и Каменный Затон. Предполагалось, что потребление провианта войском за три месяца составит 42 500 четвертей (3,4 тыс. т) всех вышеозначенных припасов (30 тыс. четвертей сухарей, 5 тыс. четвертей муки, 7,5 тыс. четвертей круп и толокна). Для их перевозки в походе предполагалось мобилизовать 11 667 подвод [192] .
191
В дальнейшем окружные грамоты о сборе хлеба неоднократно рассылались повторно: 22 сентября 1686 г.; 9, 25, 29 октября, 20 декабря, 16 января 1687 г.; 1 и 18 февраля, 4 марта.
192
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 1047–1095 об. См. также: РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1067. Л. 374. О подготовке хлебных запасов в 1686 г. в общем контексте эволюции процесса сбора запросного хлеба в 1680–1690-е гг., а также об организации брянского и смоленского «стругового отпуска» см.: Belkin Stevens C. Soldiers on the Steppe. Army Reform and Social Change in Early Modern Russia. De-Kalb, 1995. P. 93–96, 105–111, 116–118, 168.
Для приема хлеба во все указанные города были направлены стольники И. А. Аничков (Смоленск), Ф. Г. Давыдов (Брянск), Д. Г. Баранчеев (Сумы), А. И. Левшин (Ахтырка), Г. К. Елагин (Хотмыжск) [193] . Они получили специальные указные статьи «под наказами» — «для приему хлебных запасов велено им учинить по городам приходные книги и под статьями хто помещики и вотчинники платили и которые не платили, подписывать имянно и те книги прислать в Розряд с подлинною очисткою» [194] . Для «весу муки ржаные» и прочих продуктов уполномоченным были посланы из Разряда наборы гирь разной массы [195] .
193
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 1098 об. — 1099. В документах именуются также воеводами.
194
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1067. Л. 364–372.
195
Там же. Л. 3–8. Отписки о приеме гирь Баранчеева, Елагина и Давыдова. См. также: РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 1099.