Рябиновые зори

Сорокин Лев Леонидович

«А человеку надо много…»

А человеку надо много: Не только хлеб, Не только дом, Не только звездную дорогу, Где реактивный ходит гром. Не только твердую зарплату, Не только радость от наград. Еще — и капельки заката, Что в травах росами горят. И робкий плеск волны, И ветра Прикосновение к лицу, Когда грибные километры Ведут к тесовому крыльцу; В открытом взгляде — пониманье, Хоть нам опять не по пути. И не «Прощай!», А «До свиданья!», Когда на трап Пора взойти.

«На вокзалах глядим веселей…»

На вокзалах глядим

веселей, За улыбками горечь попрятали: С каждым годом — Все меньше друзей, С каждым годом — Все больше приятелей. А зачем обещанья писать, Провожанья не только вокзальные… На клочки разрывает опять Резкий ветер Все фразы прощальные. В зной и в снег Упирается Русь, Другу выпала Арктика снежная. Но не с другом сейчас расстаюсь, Провожаю года свои прежние. Уезжают друзья навсегда, Но надежды, как капли сердечные… От вокзалов бегут поезда, А к вокзалам торопятся — встречные.

«Друг тебе вовеки не ответит…»

Друг тебе вовеки не ответит, Смерть пришла, — кричи ты, не кричи! — Самые умелые на свете Не помогут встать ему врачи. Мы о том не любим разговоров, Даже и не думаем о том, Только все ж наступит день, который Будет и моим последним днем. Для меня пусть это будет летом: Все же летом дни у нас длинней. Что скрывать? Подумаешь об этом, Как-то сразу в мире холодней. Будут так же вдаль стремиться люди, Улыбаясь, плача и любя. Будут все. И лишь тебя не будет, Как других не стало до тебя. Задаю вопрос себе тревожно: Заалела новая заря, Все ли было сделано, что можно, Не живу ли на земле я зря?..

ЗАБОТЫ

Маме моей — Анне Тимофеевне

Я в них тону, Как будто бы в трясине, Чем больше бьюсь, Тем глубже ухожу… Ах, мама, брось печалиться о сыне, Тобой, А не собой Я дорожу. Ах, мамы, Все сыновнии заботы Вас окружают даже по ночам. Но вы еще надеетесь, Что кто-то Поможет вашим взрослым сыновьям! А сыновья всем помогают сами, Вот оттого и тонут средь забот. Но хочется, наверно, каждой маме, Чтоб сын достиг каких-нибудь высот. Они скромны — Все матери России, — Сын — не министр, Не токарь, Пусть — поэт, Но только бы по-доброму о сыне Сказал при встрече Старенький сосед. И чтобы видел он: Что с днем рожденья Сын аккуратно Поздравляет мать… Когда о детях скажут с уваженьем, То легче жить И легче умирать.

ЗВЕЗДОПАД

Н. И. Рыжкову

Здесь синие звезды земные Посменно рождает Урал. Их пламенем Чудо-портные Кроят или режут Металл. И огненной ровною стежкой Сшивают одежды машин. И склевывать звездные крошки Торопится кран-исполин. А звезды рождаются рядом И гаснут с шипеньем опять. Спеши в заводских звездопадах Желанье свое загадать. И рано оно или поздно, Но сбудется в гулких цехах. Порукой рабочие звезды В горячих рабочих руках.

СПЕКТАКЛЬ

Раскрылся занавес едва, Ребячьи стихли крики. На сцене — старая Москва, На сцене — Петр Великий. Бояре злобные шипят, Чернят Петрову славу, А он ведет своих солдат В сраженье

под Полтаву. И старики, и молодежь Петрово ловят слово, Хоть Петр Великий чуть похож На токаря Петрова. Ну, пусть Петров! Зато — артист! Во МХАТ послать не стыдно. Аплодисменты, крики «Бис!». Царя Петра не видно. А Петр кричит, смывая грим, С тревогой через стену: — Зело, бояре, поспешим, Ведь нам в ночную смену!

КАЧКАНАРСКОЕ КИНО

Когда сказать о честности мне надо, О первых качканарцах говорю… Зарылись в темень горные громады, Закрыв собой вечернюю зарю. Все складочки расправив на экране, Механик зычно Объявил звонок. И качканарцы ждут, Чтоб на поляне Застрекотал кузнечиком движок. А фильм сегодня о делах сердечных! Ну а вокруг не стены, а леса И звездами прибитые навечно, Мерцающие низко небеса. Со всех сторон входи — И в кинозале, Какой захочешь, Занимай пенек. Но только все Билеты покупали И сдачу брали Кто какую мог. Кассиры сами, Сами контролеры, — Так кто же здесь способен на обман? Из-за лесов заглядывали горы На светлый оживающий экран. Ворчал беззлобно за спиною кто-то, Что кинофильм опять безбожно стар. Сгребал механик выручку без счета, Чего считать? Ведь это — Качканар! Но до конца сеанса парень рядом Держал билеты, смятые давно… Мне говорить о честности не надо, Я помню качканарское кино!

АВТОГРАФ

А. И. Храмцову

Огни кремлевские сверкали, Смешались — Дон, Сибирь, Урал. И космонавт в гудящем зале Свои автографы давал. Как будто звездных трасс кусочек На память каждый брал с собой. И тут блокнот раскрыл рабочий, Сверкнув Звездою Золотой. — Автограф звездного пилота Иметь хотел бы Уралмаш… — А у меня своя забота — И мне автограф нужен Ваш… Они стояли, словно братья, Наговориться не могли. И было их рукопожатье Слияньем неба и земли. Огни кремлевские сверкали, Век взял космический разбег. Автограф свой В гудящем зале Давал Рабочий человек.

ЗВЕЗДНЫЙ ГОРОДОК

1

Так вот какой ты, Звездный городок! Ты этажами тянешься к восходу. Пусть над тобою Небосвод высок, Ты все-таки Всех ближе К небосводу. Земля и небо, Небо и земля В сердцах твоих сынов Навечно слиты: От Звездного — До звездного Кремля Теперь дороги В космосе пробиты. Светлеет над домами небосклон, Выходят из подъездов космонавты, Еще не знают люди их имен, Но, может быть, Уже узнают Завтра.

2

Погибших космонавтов партбилеты Оставить в Звездном! — Так решил Цека. Космические первые рассветы На них не отцветут и за века. А где-то вновь высокие ракеты Растут над разнотравием весны… Но ясно мне: Зарею партбилетов Космические зори зажжены.

3

Космический первый пилот Окутан земной тишиною, В руке он кому-то несет Цветок полевой за спиною. Но в час, когда весь городок От ритма дневного устанет, Здесь женщина скорбная встанет, И женщине Звездный цветок Пилот молчаливо протянет.