Рядом с Фрунзе

Дьеркеи Ене

— Да вот немного прогулялись, теперь ищем подходящее место для отдыха, — отвечал Шар-кёзи.

— Отдохнуть везде можно, садитесь. А если охота, айда со мной рыбачить!

Шестеро венгров переглянулись и согласились.

— А клёв будет? — спросил Бартфаи.

— Ну, наперед не обещаю. Думаю, вы счастливчики. — Старик улыбнулся.

Пока шли приготовления, Шаркёзи и Агош-тон осматривали

хуторок, состоявший всего-навсего из трех домишек. Старик рыбак жил в маленькой белой хижине, метрах в двадцати от берега. Его жена как раз готовила завтрак. У рыбака были дочь и два сына, старший служил в Красной Армии.

Жена рыбака оказалась очень простой и приветливой женщиной, с изможденным лицом, со-хранившем следы пережитого. Она дружелюбно пригласила Шаркёзи и его спутников позавтракать с ними. Она была так гостеприимна, что отказать ей было невозможно, и венгры сели за стол.

После завтрака отправились рыбачить на двух лодках, чтобы всем хватило места.

Рыбалка была довольно удачной. Поймали больше десятка крупных рыб и много мелочи.

— Вот бы сварить хороший венгерский пап-рикаш из рыбы или уху, — сказал Шаркёзи.

— Брось, не шути. Ну, лук и соль могли бы попросить у старика, а паприку где взять? — возразили товарищи.

— А было бы недурно. Я бы их научил, как варить настоящую венгерскую уху.

— Ребята! Кто пойдет на разведку?—спросил Агоштон.

Все переглянулись, явно не понимая, куда метит помкомвзвода. К ним подошел рыбак.

— Папаша, сколько возьмешь с нас за несколько рыбин? Да дал бы нам казанчик, мы бы себе обед сварили.

— Вы помогали мне, тут и ваша доля есть.— Старик явно обиделся. — Пожалуйста, выбирайте.

Венгры взяли одну крупную рыбину и много мелочи.

— Ну и что же вы будете варить? — спросил рыбак.

— Уху, настоящую венгерскую, — отвечали хором интернационалисты, — приглашаем на обед.

— Вот только есть одно препятствие, — сказал Агоштон.

— Что за препятствие может быть у солдата?— удивился старик.

Ему рассказали, что для ухи нужна паприка, лук и соль. Где достать все это?

Младший сын рыбака вызвался все добыть, пусть ему только доверят. Шаркёзи сунул парнишке в руку десять рублей, и тот сразу исчез. Ребята начали чистить рыбу.

Жена рыбака и ее дочка вызвались помочь солдатам.

— Бросьте вы это, женщины все почистят. Женское это дело, — сказал рыбак.

Пока женщины возились с рыбой, гости и хозяин разговорились о политике. Шаркёзи заговорил о том, какая хорошая жизнь ждет младшего сына рыбака. Ему не придется от зари до зари гнуть спину за кусок хлеба.

Старик слушал с некоторым недоверием, но было видно, что слова Шаркёзи ему по душе.

— Мой старшой много говорил мне об этом. Потому он и в солдаты пошел, чтоб так было. Потому и воюет, чтоб жизнь лучше стала, — медленно проговорил старик.

Беседу прервал приход сынишки рыбака, паренек принес лук и паприку. Соли дал хозяин.

Начали

готовить обед. В роли шеф-повара выступал Янош Ончук. Получив однажды легкое ранение, он работал вместе с поварами.

Спустя несколько минут в воздухе распространился аппетитный запах ухи. Предвкушая вкусный обед, все жадно глотали слюну.

Старику очень понравилась уха, приготовленная ребятами, хотя ей было далеко до настоящей сегедской. Агоштон и его бойцы тоже при-

знали ее превосходной. А Декани даже утверждал:

— Сроду не ел такой вкусной ухи. — И он от удовольствия прищелкнул языком...

Прошел четвертый день. У венгерских товарищей появились новые приятные воспоминания.

Специальный поезд был сформирован, и взвод приступил к его охране. Начиная с этого времени венгры постоянно жили в поезде подвижной группы штаба. Поезд состоял из восьми — девяти железнодорожных вагонов и, как правило, двух паровозов. В первом вагоне находились кочегары, слесари, техники и прочие специалисты. Во втором и пятом размещалась охрана. Третий и четвертый вагон занимал товарищ Фрунзе и его штаб. В остальных вагонах были кухня и склады. В то время это был единственный способ иметь всегда под рукой все необходимое.

Девятый вагон был, собственно, не вагон, а платформа, которую прицепляли только в особенно опасные рейсы. На ней устанавливали две пушки и два пулемета.

Когда отряд личной охраны был увеличен до семидесяти двух человек, были распределены обязанности.

Командир — Мартон Шаркёзи. Его заместитель — Игнац Агоштон. Комиссар — Йожеф Шабори. Горнист — Лайош Бако. Хозяйством занимался Пал Молнар. Оружие и боеприпасы доверили Анталу Неппу; поваром стал Иштван Вёрёш, портным — Шандор Декани, сапожником — Янош Барца, заготовителем — Георгий

Лукьянов. Хочется назвать и пулеметчиков, которые по сей день живут в сердце и памяти здравствующих интернационалистов. Правда, за 41 год имена и фамилии некоторых товарищей забылись. Но многие остались в нашей памяти: Янош Кочиш, Иштван Кормош, Янош Ончук, Иштван Ковач 1-й, Иштван Ковач 2-й, Янош Ковач, Оскар Ейзнер, Иштван Саланки, Йожеф Балог, Иштван Бартфаи, Рока Ференц, Имре Такаро, Карой Юшкин, Геза Рабикар, Карой Лукач, Янош Тамаши, Янош Феркаш, Геза Ференчик, Янош Кирай, Шандор Чизик, Михай Баго, Геза Кабаи, Иштван Варга, Карой Варга, Пал Вайда и Йожеф Барч.

Наступили полные событий незабываемые дни; интернационалисты всегда с удовольствием вспоминают о них.

Специальный поезд должен был отправиться в свой первый рейс. Состав стоял в полной готовности на запасных путях Самарского вокзала. Оба паровоза были под парами и чинно пыхтели. Охрана заняла свои места. Два пулеметных расчета расположились впереди, на паровозе, и два сзади, на платформе; кроме того, по пяти человек с каждой стороны на ступеньках вагона.

Для бойцов охраны этот день был праздником, они впервые сопровождали товарища Фрунзе в поездке.